Граф Каменский между тем поспешно переправлял свой корпус чрез множество рек и протоков, перерезывающих пространство, чрез которое надлежало проходить, преследуя неприятеля. В Пурмо устроен был наскоро мост; реку Эссеру перешли вброд там, где шведы имели дело с нашим авангардом. Переправясь чрез семь рек и ежедневно сражаясь с неприятелем, граф Каменский достигнул до Гамлекарлеби 10 сентября; в тот же день наш авангард в 6 часов вечера перешел чрез город и остановился в пяти верстах за ним, у сожженного моста. На другой день авангард наш исправил мост и пошел на неприятеля; но, пройдя три версты, снова должен был остановиться у другого сожженного большого моста, за которым находились неприятельские батареи. 12 сентября прибыл к корпусу графа Каменского главнокомандующий финляндскою армиею граф Буксгевден[1524], и главная квартира перенесена из Або в Гамлекарлеби.
Граф Каменский приказал строить понтоны для переправы своего корпуса под сильным неприятельским батарейным огнем, а между тем генерал Казачковский, Ушаков и Властов должны были действовать на левом фланге неприятельском. При таком положении дел начались переговоры сперва о размене пленных, и вслед за тем о перемирии. Малочисленность отряда генерала Тучкова в окрестностях Куопио и отряда князя Долгорукова в Карелии[1525]; успехи, одержанные в Восточной Финляндии над этими отрядами шведским полковником Сандельсом; недостаток продовольствия и позднее время года заставили графа Буксгевдена склониться на перемирие, которое и заключено 17 сентября. Корпусу графа Каменского обеспечен переход чрез широкую реку Гамлекарлеби, и демаркационная линия назначена в нескольких милях за нею. Шведы должны были оставаться в своей укрепленной позиции при Химанго. В Восточной Финляндии Сандельс должен был оставить неприступные дефилеи Палоис и сосредоточиться в Индесальми. Перемирие послано на утверждение в Петербург[1526].
VI Солдатское сердце Эпизод
VI
VIВ каждом вымысле много правды; в каждой правде есть вымысел, или для прикрасы, или для связи. Великий Тацит писал картину при помощи своего воображения, когда изображал Агриппину, вступившую на отечественную землю с прахом Германика[1527]. То же самое, что делают великие писатели, делают и малые. И великолепный храм, и скромное жилище гражданина, хотя и не схожи между собою, должны иметь основание и крышу.
Иное дело литературная статья, иное дело рассказ очевидца или действовавшего лица, пишущего историю или правдивые записки. Расскажу теперь с историческою точностью то, что уже рассказано было с примесью литературных цветов[1528]. Но как самое дело противно военной дисциплине, то представлю действователя в