Все, что рассказывали, Серго знал не хуже Юлии Николаевны, Журова и Михеева, вместе взятых, не впервые слышал и видел все это — от самой закладки ездил и ездил к Туполеву, помогал, радел, «болел». Но хотелось еще и снова слышать-видеть. Он так завидовал тем, кто полетит! Так про себя клял решение, запрещавшее членам Политбюро подниматься в воздух, особенно после гибели в авиационной катастрофе начальника ВВС Петра Ионовича Баранова.

Тем временем подкинутый двугривенный решил спор в пользу строителей самолета — и тридцать шесть отличившихся производственников скрылись в его чреве. А Серго остался на земле. Не прекословя, отошел в сторону, подальше от винтов. Трап наглухо захлопнулся. Взревели, не запнувшись, восемь моторов.

— Вот так же отсюда «Илья Муромец» взлетал, и «Святогор» стоял на этом самом месте, — заметил кто-то из пожилых авиаторов.

«Максим» тронулся, пошел, ветром приминая молодую, лоснившуюся под солнцем траву далеко позади себя. Разбежался — быстрей, быстрей — тяжело, но изящно не оторвался, нет, откоснулся от земли, словно руки Мяхеева — Журова бережно приподняли его.

Обязательный круг безопасности над аэродромом: в случае чего еще можно вернуться, спланировать. Слева к «Максиму» подстраивается «эр-пятый» с оператором кинохроники. Справа — истребитель для масштабности сравнения при съемках в полете. До чего ж красив самолет вообще, а такой в особенности, да еще в весеннем небе! Серго провожал его взглядом, пока он не скрылся за лесом. Прислушивался к удалявшемуся гулу моторов. Что может человек! Чего он не может?.. Поистине вся страна подняла «Максим Горький» — и теперь он поднимает и будет поднимать страну.

Радостные размышления прервал запыхавшийся заводской инженер. Прибежал с дочкой лет двенадцати:

— Говорил тебе, Расмочка, собирайся быстрей, опоздаем…

Девочка так плакала, что представители конкурирующей стороны сжалились, пообещали:

— Полетишь с нами, следующим рейсом.

Гул моторов стал нарастать — и возвращавшийся самолет показался над лесом. Но что это? Этого не может быть! Истребитель поднырнул под правое крыло гиганта, взмыл впереди, описывая мертвую петлю.

— Благин есть Благин! — неодобрительно вздохнули рядом. — В прошлый раз Громов наганом грозил этому лихачу…

«Как же могло случиться, что его послали вторично? Разве не ясно, что идущий в ад ищет себе попутчиков?» Ничего этого Серго не успел произнести, смотрел, точно заколдованный, не отводя взгляда — боясь отвести взгляд, боясь шелохнуться.

Истребитель со скоростью, умноженной силой тяжести, вышел из петли, настиг правое крыло «Максима» и… врубился в моторную гондолу, взорвав шлейфом искры, пламя, черный дым. Крайняя гондола с куском гофрированной обшивки крыла, вместо с полыхавшим комой истребителя падали, оставляя клубившийся черный хвост, казалось, во все небо. Крыло «Максима» еще противилось, еще содрогалось, точно у подбитого орла. Мгновенье, другое… Громадный кусок его отвалился следом за гондолой и обшивкой. Корабль вертанулся по курсу, закувыркался, разваливаясь. Пыльное облако полыхнуло из лесу, взмыло, окутало, расплываясь по горизонту, верхушки сосен.