Серго ласково, любовно гладит золото, смотрит не насмотрится. Аи, хорошо! Отдать бы этот самородок целиком на благо Академии наук!..

Сталин будто чувствует мысль Серго, чуть притопорщив усы в улыбке, вроде игру предлагает:

— Будь этот самородок ваш, товарищ Орджоникидзе, что бы вы с ним сделали?

— Будь моя воля — конечно, отдал бы ученым.

— А вы, товарищ Молотов?

— Я?.. В Швейцарии делаются станки, которых так не хватает часовщикам и приборостроителям… И еще купил бы станки для обработки корабельных винтов.

— Нет, я бы… — Сталин откладывает самородок, не снимая с него руки, смотрит на Серго: — Я бы — на авиацию. Кто в наше время силен в воздухе, тот вообще силен.

Двадцать второе июля тысяча девятьсот тридцать шестого года. Серго идет на работу. Ох, чертова лестница! Раз от разу делается выше. Сердце выстукивает, что пора бы в отпуск. Хорошо, что кабинет на втором этаже. Управделами предлагал перенести повыше: «Меньше народу будет толкаться». — «А я, дорогой, как раз для народу здесь посажен. Придут ко мне пожилые люди, а лифт откажет…» Слишком хорошо понимал он теперь пожилых, все больше сочувствовал им.

Красная дорожка недлинного коридора. Налево — зал заседаний коллегии, дальше — помещения помощников Шахназарова и Маховера. Перед самой приемной — дверь в кабинетик Семушкина. Обычно Серго начинал работать уже в приемной, где ждали директора заводов, стахановцы, академики. К каждому подходил, жал руку. Незнакомым представлялся. Знакомых участливо спрашивал: «Как живется в новой квартире?.. Жену из родильного дома забрал?.. А ты из Комсомольска? Особенно рад тебя видеть! Всегда рад помочь! Заходи, дорогой!..» Но сегодня — прямиком к Семушкину. Тот поднимается из-за стола с несколько виноватым видом. И Серго понимает почему:

— Зачем глобус утащил? — не скрывает радости от того, что для их общей работы карта уже тесна, глобус подавай. — Где?

В ответ Семушкин указывает на Камчатку:

— Пятьдесят три часа без посадки!

По-хозяйски забрав глобус, нарком уходит к себе. Обычный рабочий день? Рядовой прием? Нет и нет. Далеко — на другом конце света — сквозь непроглядную жуть над Тихим океаном летят три человека в молекуле алюминия и стали, оторванной силой воли и разума от земли, одолевающей земное тяготение. Каждый миг девятиметровые волны грозят их поглотить. Но… Не поглотили же волны Ледовитого океана, льды Арктики, циклоны-антициклоны, обледенения? Пролетели над пашнями и лесами Подмосковья, над лугами и болотами Белозерья, над горами и водопадами Кольского полуострова. Миновали Баренцево море, Северную Землю, снега, тундры, безлюдье Якутии, Петропавловск-на-Камчатке… Летят!