В который раз входит Семушкин, но теперь… Нарком понимает все по его лицу. Кричит что-то обидное, срываясь, не помня себя от горя, будто из-за Семушкина прервалась связь с самолетом. Кидается к прямому проводу. Найти! Спасти во что бы то ни стало!

Сколько смекалки, дерзости, мастерства потребовал этот полет! На ЗИСе отшлифовали крылья до ювелирного сияния, чтобы уменьшить трение о воздух. Ведущие институты разработали особую технологию производства горючего и смазки. А средства против обледенения, самого страшного врага авиации?! А приборы, новейшее, сложнейшее радиооборудование?! Вершинное достижение науки и техники, самолет поднимал многие отрасли в новое качество. Недаром шутили, что он полетит от имени и по поручению всего народа… Кажется, все вложили, что могли, и сверх того, в этот полет, Пятилетки. Пленумы и съезды партий. Стахановское движение. Чаяния и надежды народа на мир. Мечту Ильича. Бездну остроумнейшей, хитроумнейшей изобретательности гениев. Сами жизни многих и многих людей. Да, к прискорбию, становление авиации — на крови, но человек не перестает рваться ввысь. Вновь видится катастрофа «Максима Горького», трагическая гибель Петра Ионовича Баранова…

Теперь, кажется, вес предусмотрели — до надувной лодки с неприкосновенным запасом продовольствия на случай вынужденной посадки. Но все предусмотреть невозможно…Еще в ходе подготовки не раз натыкались на глухую степу. Каков должен быть один-единственный мотор, чтобы не подвести в многодневном полете на тринадцать тысяч километров, чтобы оторвать от земли две трехтонные автоцистерны бензина, да самого себя, да самолет с экипажем — итого одиннадцать с половиной тонн? «Фирма» Микулина дала такой мотор, Туполев несколько облегчил задачу: впервые для взлета построили бетонную полосу со стартовой горкой.

Тем временем французские летчики установили новый мировой рекорд. И всю зиму пришлось доводить самолет. В сентябре тридцать четвертого экипаж Громова семьдесят пять часов летал без посадки по треугольнику Москва — Рязань — Харьков, намного обставив французов. Через сорок лет, в эпоху реактивной авиация, рекорды Громова, установленные на туполевском самолете с микулинским мотором, будут перекрыты лишь на тысячу с небольшим километров…

Но одно дело летать без посадки над своей территорией, где чуть не каждое поле — запасной аэродром, совсем иное — через полюс в Америку. А именно это собирался сделать один из героев челюскинской эпопеи — Леваневский. Год назад он, Байдуков и Левченко стартовали, но над Баренцевым морем погнало масло из мотора, в кабине появился угарный газ, едва вернулись. Леваневский отказался повторить полет. И тогда вызвался Чкалов, написав письмо Сталину. Однако решили пока через полюс не летать — опробовать самолет в Арктике, вдоль берегов Ледовитого океана. С Чкаловым полетели второй пилот Байдуков и Беляков, штурман, талантливый ученый.