Телевизор так орал, что я едва его слышал.

— У меня все тело болит. Я просто хочу скорей лечь спать.

Он выпрямил спину и шикнул на меня, а потом забормотал что-то себе под нос. У его ног валялись рассыпанные листы из газеты, на столике стоял пустой стакан из-под виски.

— Привыкай ходить усталым и грязным, — медленно заговорил он. — Когда-нибудь ты станешь беззубым, лысым и старым. А самое плохое, тебе придется отчитываться перед таким вот парнишкой, как ты сейчас. Учишься ты плохо, технических навыков у тебя нет, и со школьной программой ты справляешься едва-едва. Ты бездарь. Мне противно на тебя смотреть.

Он махнул мне рукой, приказывая уходить. Из всех обидных вещей, которые отец когда-либо мне говорил, это его обвинение было самым справедливым. Кроме физического труда, спорта и чтения книг, которые нам не задавали в школе, я мало на что годился, и время мое истекало.

18 июня 1970 года я наконец-то закончил школу. Сначала мне не хотели выдавать аттестат. Надо было иметь хотя бы тройки, чтобы его получить, но даже с четверкой по экономике, которую поставил мне тренер Форд, мои оценки были слишком низкими. Тренер обошел всех моих учителей и директора, убеждая их, что нет смысла ставить мне лишние препоны — лучше дать аттестат и отпустить с миром. Каким-то образом его магия сработала, и аттестат я получил.

— Ты — худший ученик из всех, кого я знаю, кроме наркоманов, — сказала мне консультант за два дня до выпускного. Это была симпатичная женщина за тридцать; разговаривая со мной, она все время поправляла на носу изящные очки. — Оценки у тебя крайне низкие. Выдать тебе диплом старшей школы значит взять на душу грех.

Я сидел через стол от нее и рассматривал кабинет. Какой смысл сейчас читать мне лекции, если со школой все равно покончено?

Она постучала карандашом по пустой папке и уставилась на меня в ожидании ответа.

— По крайней мере, вы избавитесь от меня. Вам же только это и нужно.

— Что ты вынес из старшей школы, за исключением спортивных успехов?

— Да вся ваша школа — дерьмо собачье!

Она ждала, что я начну грубить, так что я решил оправдать ее надежды.

— Тебе следует подумать о профессии автомеханика, — заявила она, как будто все идиоты прямо-таки обязаны чинить машины блестящим консультантам с высшим образованием, которые слишком избалованы, чтобы пачкать свои ручки.

— О, вы меня вдохновили! Мой первый ремонт я посвящу вам, особенно с учетом того, что я ничего в механике не соображаю. Зато запросто могу вывести любую машину из строя.

Я расхохотался, вспомнив о Человеке-Опросе.