Что скажут мои лощеные коллеги-политики, если узнают, что мой отец планирует перебить всю семью?

Я истерически расхохотался, вспоминая, как боялся, что даже намек на скандал разрушит мою будущую карьеру. Какая карьера! Какое будущее! Теперь мне надо думать лишь о том, как спасти мачеху, сестру — и самого себя.

Той ночью, возвращаясь домой, я паниковал, как никогда в жизни. Я не представлял, где находится отец. Если я — его главная мишень, он может сейчас за мной следить. Что, если он преследует меня на машине? Я посмотрел в зеркало заднего вида, ощущая, как вспотевшие ладони скользят на руле. Я вытер их о брюки, но они тут же взмокли снова.

Голову словно сжимало в тисках, в глазах плыло, я с трудом ориентировался и думал только о том, что отец может убить меня еще до наступления субботы.

Сумею ли я его перехитрить? Или напугать? Расставить собственную ловушку? С тех самых пор, как он впервые мне сказал, что хочет избавиться от мамы, я все время старался понять, что происходит у него в голове. Но как напугать человека, считавшего жизнь в Сан-Квентине чуть ли не праздником? Человека, который обожал убивать «гадов, которые этого заслуживают»? Нет, я не смогу. Он знает все мои слабости и страхи. Он сам их породил.

Предупреждать Мону не имеет смысла. Она будет защищать отца, пока он не разрубит ее на куски и не побросает их в болото. Обращаться в полицию — пустая трата времени. Глава полицейского управления в Хаттерасе — отцовский приятель. Он верит во все его россказни: что мой отец чероки, герой войны, чемпион по боксу и образцовый отец, спасший четверых детей от сумасшедшей матери. Хаттерас для отца — идеальное убежище.

Подъезжая к дому, я подумал, что он может подкарауливать меня там. Почему это раньше не пришло мне в голову? А может, я просто параноик? Нет. В ярости отец способен на что угодно.

Я притормозил и остановился в миле от дома. Улица хорошо освещалась, он мог заметить меня издалека. Прежде чем вылезти из машины, я снял куртку, галстук и рубашку — в одной нижней майке будет удобнее бежать. Я начал осторожно пробираться к себе по чужим дворам, стараясь держаться в тени и постоянно оглядываясь и петляя на случай, если он следит за мной, что, при моем состоянии, было не так уж трудно.

Пробегав от преследований большую часть своей жизни, я привык прятаться и скрываться. Но теперь я спасался от моего главного преследователя, отца- убийцы.

Добравшись до своего квартала, я проскользнул во двор к соседям напротив и распластался на траве, высматривая отца. Становилось прохладно, но весь день была жара, и земля еще оставалась теплой. Спустя полчаса я поднялся на ноги и прокрался к дому. Поднявшись на цыпочки, заглянул в окно гостиной. Внутри было тихо и темно, никаких признаков чужого присутствия, но если он притаился и дожидался меня, то именно этого впечатления постарался бы добиться.