— Как мне ей объяснить?

— Никак, — отвечал я. — У нее с головой не в порядке. Когда я прошу не звонить мне так часто, она уверяет, что вообще не звонила. У нее что-то вроде остановки в развитии — она так и осталась недовольным ребенком.

Мона тоже звонила, хоть и гораздо реже. Иногда оставляла сообщения на моем автоответчике. Они были практически идентичными — гневные упреки за то, что я не забочусь о своем бедном отце, который всю жизнь был предан детям. Каждый из нас периодически выходил из доверия, а потом опять оказывался в фаворе, если другой совершал что-то, пришедшееся отцу не по нраву.

Собираясь вчетвером, мы, по сути, говорили только об этом. Никто никогда не вспоминал о детстве. Да и зачем? Со временем наши пути разошлись, и мы практически перестали поддерживать отношения.

Спустя несколько лет я узнал, что отец принуждал Салли помочь ему похитить богатую еврейку, чтобы запросить миллионный выкуп. Салли просто не явилась на встречу, что, вероятно, должно было его остановить. Но точно она не знала.

Время от времени Салли видела отца в Хаттерасе с молоденькими девушками.

— Они все выглядят так, будто у них за душой нет ни гроша, — говорила она. — И где только он их находит?

Иными словами, отец по-прежнему не унимался.

Эпилог

Эпилог

Я работал. Читал. Бегал. Мое понимание политики и истории стало гораздо глубже, но в душе у меня по-прежнему царил хаос. Друзья говорили, что я словно выстроил вокруг себя стену. Любой серьезный разговор обо мне и о семье Кроу я переводил в шутку. Браки мои разваливались.

Мне уже перевалило за пятьдесят, а мира внутри я так и не обрел — тревога и чувство вины продолжали преследовать меня. Не помогали ни книги по саморазвитию, которыми были уставлены мои полки, ни визиты к психотерапевтам. Те охотно слушали истории о моем детстве, но не могли помочь мне оставить их в прошлом.

Я часто ездил в Гэллап и Форт-Дефайнс, думая, что смогу забыть о своем детстве, если встречусь с ним лицом к лицу. Я помнил все до мельчайших деталей — имена одноклассников, адреса, номера телефонов, звуки и запахи. Только воспоминания с Саут-Клифф-драйв оставались размытыми.

Как-то вечером я сидел у себя в машине перед тем нашим старым домом. Хозяин в конце концов вышел и спросил, почему я постоянно приезжаю туда.

— Вы что, следите за мной?

Это был худой невысокий мексиканец, похожий на Рея Пино, но без его хитрой улыбочки. Почти лысый, он носил очки в роговой оправе и говорил так мягко, как ни один мужчина на моей памяти.

Я сказал ему, что семья Кроу жила в этом доме много лет назад. Он мне не поверил, но я описал ему весь интерьер, включая черно-зеленую плитку в подвале, трещину на стене в душе и скрипучие лакированные ступени, ведущие в кухню.