Деда его появление на свет, кажется, ничуть не обрадовало – возможно, потому, что внуки у него уже были: маленькие Наталья и Ярослав, дети его единственной дочери Веры (1856–1918), в замужестве Ноги. В трудную для Веры минуту Лесков наотрез отказался поселить ее с детьми в своей петербургской квартире, и она вынуждена была вернуться в Бурты – украинское имение ее мужа⁹⁷³. Можно ли было предвидеть в декабре 1886 года, когда Николай Семенович выпроваживал их из своего дома, что со временем его внучка Наташа Нога, которая едва ли помнила сурового деда, станет одним из первых русских кинематографистов, снимет несколько фильмов, один из них по его роману «На ножах», и даже возьмет себе в качестве псевдонима фамилию героини «Некуда» – Бахарева?⁹⁷⁴

Не согрело душу Лескова и появление на свет Юрия. Во всяком случае вскоре после его рождения дед составил нотариальное завещание, в котором уравнивал в правах воспитанницу Варю Долину с родными детьми Верой и Андреем – к негодованию последнего. Как выяснилось после кончины Лескова, его «посмертная просьба» также наполовину была посвящена благополучию Вари, для которой у него достало и тепла, и любви.

Понятно, что на чувства Лескова к внуку накладывалась тень дурных отношений с сыном.

Окончив Петербургское Константиновское высшее военное училище, Андрей Николаевич ступил на путь кадрового военного, служил сначала в пехоте в Новгороде и в Ораниенбауме, затем в Петербурге в Главном интендантском управлении.

Женился он в январе 1891 года на Ольге Ивановне Лаунерт (1874–1959). Лесков был против этого брака, до последней минуты отказывался прийти на свадьбу. Супруга родила Андрею Николаевичу не только Юрия, но и второго сына, Ярослава, и, кажется, искренне любила мужа. Но свекра этим было не сбить.

В письме сестре Ольге от 8 сентября 1891 года в ответ на ее робкое замечание, что невестка очень любит Андрея, Лесков разразился филиппикой:

«Что же касается того, что О[льга] И[вановна] “очень любит Андрея”, то я думаю, что это правда. Иначе чего же бы ей и идти за него замуж? Да он и не дурак, не имеет не дурные свойства[158] – отчего его и не любить, если он нравится? Но любят довольно различно: любят жаркое, любят справедливость, любят халат, любят лошадь, на которой шибко ездят… Всё это называется “любить”… Любят человека, стараясь о том, чтобы он становился лучше, умнее, сведущнее, справедливее, и тогда стараются, чтобы ум его окрыляся и служил светом для других. Были и есть добрые и умные женщины, кот[орые] так любят. И это есть хорошая любовь. А то есть другая любовь, когда женщина не объединяет мужчину с миром и лучшими идеями, а напротив – отторгает его даже от лиц, к которым он должен бы чувствовать нравственный долг… Это тоже делается по любви, но это есть любовь глупая и низкая, которая не внушает уважение и не даст мужчине развить его лучшие дарования. Есть даже женщины, разлучающие мужчину не только с его родными по плоти, но и с его родными по духу – и обращающие мужей из музчин (так. – М. К.) в узких, семейных подбздюхов… И таких пошлых женщин на свете оч[ень] много, и любовь их ничего достойного радости не представляет. Лучше было бы даже если бы такой любви совсем и не было или бы ее называли по крайней мере не любовью, а тем, чем ее следует называть, т. е. глупостью и озорством»975.