Как видим, прежнее недовольство сыном-бездельником, любителем танцев, сменилось несовпадением во взглядах, этическими противоречиями и, вероятно, тем, что Николай Бубнов назвал когда-то «отсутствием принципов». Лесков, получивший прививку отвращения к слепому обслуживанию государственных интересов еще в рекрутском присутствии, очевидно, видел в выборе сына предательство самых дорогих для него идеалов. В его глазах ловля нарушителей отрицала ценность жизни человека, неважно, доброго или дурного – любого. Лесков, к тому времени во многом разделявший взгляды Льва Толстого на государство, давно уже ненавидел институты насилия, а его сын оказывался их слугой.

Неожиданно их хотя бы отчасти примирил Юра. Андрей Николаевич вспоминал:

«4 февраля, в день “спасителя канонов” Николы Студийского, в шестьдесят четвертую годовщину рождения Николая Лескова, поздним утром на мягкой оттоманке у него сидел пришедший поздравить деда 2 72-летний его внук. Лесков был неузнаваем. Забывая все свои недуги, он ползал по ковру, умиленно поднимая и подавая младшему из Лесковых вещицы, которые последний святотатственно брал со святая святых – с писательского письменного стола! Случайные гости, не веря своим глазам, дивились благорастворенности, светившейся в обычно гневливых глазах хозяина. Сколько бы раз внук ни бросил только что поданную ему дедом безделушку, тот торопился сам разыскать ее на полу и снова вручить баловнику. Попытки невестки, опасавшейся утомить больного свекра, увести сына, вызывали горячий протест и трогательные просьбы старика побыть у него подольше. И вообще всегда при всех свиданиях с внуком в Лескове, вопреки всем опасениям, наперекор всему надуманному о “неизвестных величинах”, ярко говорило простое чувство крови, рода. Оно могло преодолеть мертвые отвлеченности, сухой дидактизм. Ко всеобщему благополучию, оно могло оздоровить отношения и скрасить собственную его жизнь, но увы, дней для такого преображения уже не хватало, они были сочтены»⁹⁷⁷.

Умиливший старика-деда Юрий Андреевич стал дипломатом, революция застала его в Лондоне. Вместе с женой Еленой Александровной, урожденной баронессой Медем, он несколько раз пытался вернуться в Россию, но – возможно, к счастью для себя – не преуспел. В 1922 году в Париже у него родилась дочь Татьяна, продлившая род Лескова до сегодняшних дней. Правнучка автора «Левши» стала балериной, хореографом, родоначальницей бразильского балета. Отец ее умер от рака в 1942 году. Бабушка Ольга Ивановна, когда-то так не понравившаяся Николаю Семеновичу, после революции поселилась в Париже и работала аккомпаниатором в балетной школе Лидии Рафаиловны Нестеровской. После смерти Юрия она поселилась в Русском старческом доме в парижском пригороде Сент-Женевьев-де-Буа, на кладбище которого и была похоронена⁹⁷⁸.