Их первая встреча была недолгой. Лесков и в самом деле дурно себя чувствовал, задыхался, говорил не много, но успел рассказать, что Толстой хотел навестить его во время болезни. «Я бы этого не вынес. Мне волнение вредно»990.
На следующий день Лесков написал Толстому об этой встрече отчет, который мы цитировали выше. Письмо полетело и Веселитской:
«От всего сердца благодарю Вас, Лидия Ивановна, что Вы меня навестили. Это очень мило с Вашей стороны и глубоко меня тронуло и обрадовало как за себя, так и за Вас и за род человеческий, которому нужны люди с жизнеспособными сердцами. Потом мне досадно, что я совсем не мог говорить с Вами, и я боюсь, что Вы не скоро зайдете ко мне во второй раз. Пожалуйста, знайте, что я чувствую сильное сродство с Вами и имею духовную потребность Вас знать и иметь с Вами умственное общение. Если Вам не тяжело подарить мне иногда часок Вашего времени, – пожалуйста, навестите меня и знайте, что для меня с Вами приходит интерес к жизни и радость от встречи с разумением жизни»991.
«От всего сердца благодарю Вас, Лидия Ивановна, что Вы меня навестили. Это очень мило с Вашей стороны и глубоко меня тронуло и обрадовало как за себя, так и за Вас и за род человеческий, которому нужны люди с жизнеспособными сердцами. Потом мне досадно, что я совсем не мог говорить с Вами, и я боюсь, что Вы не скоро зайдете ко мне во второй раз. Пожалуйста, знайте, что я чувствую сильное сродство с Вами и имею духовную потребность Вас знать и иметь с Вами умственное общение. Если Вам не тяжело подарить мне иногда часок Вашего времени, – пожалуйста, навестите меня и знайте, что для меня с Вами приходит интерес к жизни и радость от встречи с разумением жизни»991.
Началось интенсивное, временами довольно напряженное, но доверительное общение пожилого мэтра и молодой писательницы, довольно, кстати, честолюбивой. Лесков просил заглядывать к нему почаще. Сам он ходить в гости был не в силах: Веселитская жила на четвертом этаже, а подниматься по лестнице он не мог – начинал задыхаться.
Поначалу Лидия Ивановна с удовольствием посещала его, они много разговаривали. Веселитская была православная, почитала отца Иоанна Кронштадтского, однако любила и Толстого, давно покинувшего Церковь. Лесков корил ее за эту двойственность, тем более что культ знаменитого пастыря его раздражал: «Нельзя-с, Лидия Ивановна, хромать на оба колена, либо Толстой, либо Иван Ильич Сергиев (Иоанн Кронштадтский. –
Она выслушивала эти выговоры не всегда покорно, но споры не дорастали до ссор, тем более что Лесков не скрывал своего нежного отношения и выражал его с отменным многословием и кокетством: