«Веселитская не может не нравиться людям с благородными вкусами, и, по моему мнению, в ней есть всё то, что Вы отмечаете и что говорит Л [ев] Николаевич], – “она оригинальная и самобытная”. Она еще добрая, щедрая, смелая, умная, талантливая, проницательная и “не дорожит деньгами”, и способна “переносить осуждение и полное разорение и оспу”, и еще я уверен, что она смело встретит и самою стужу. Человек она редкостный и дорогой, но у нее нет равнодушия к “славе”, в этом Вы ошибаетесь. Я говорю о ней за глаза, понятно, то самое, что говорю и в глаза: она не только самолюбива, но она ужасно самолюбива, так что это самолюбие иногда даже путает ее смысл. Я не почитаю это за порок, п[отому] ч[то] самолюбие м[ожет] вести и к добру, но говорю об этом как о свойстве ее характера. <…> Я ей говорю и не лгу, что я “ее боюсь”, п[отому] ч[то] она чрезвычайно обидчива и п[отому] ч[то] я не решился бы ни в чем быть уверенным, что она изберет и как она поступит. Всегда мне кажется и буд[ет] казаться, что из-за того, чтобы не сделать как другие, она мож[ет] стать на сторону, на которой лучше не стоять. Тут я ее понимаю и оч[ень] хочу, чтобы суждение мое о ней на этот счет было ошибочно»⁹⁹⁴.

Летом 1893 года Веселитская со своей подругой Натальей приехала в Меррекюль – не слишком дорогой курорт в Эстляндской губернии, любимый многими петербуржцами. Городок располагался на песчаном берегу Финского залива с соснами, парком. Лесков проводил здесь лето со своими близкими: Варей, горничной Еленой, стряпухой Пашеттой. Сложилось небольшое общество: Хирьяковы, Меньшиков, священник Григорий Петров, Веселитская с подругой. Каждый день все собирались и читали вслух только что завершенную книгу Толстого о непротивлении злу насилием «Царство Божие внутри вас».

В промежутках между чтениями гуляли, купались, ездили по окрестностям. В воспоминаниях Веселитская цитирует полученные от Лескова игривые записки, стилизованные то под церковный кондак, то под древнерусскую грамотку. В одной из них отчетливо просвечивает уязвленность чрезмерной святостью «преподобной Лидии», вероятно, уклонявшейся от любой фамильярности в отношениях, к которой так располагала вольная дачная жизнь:

«Тебе, мати, известно спастися, еже его образу приемше бо крест последовала еси Христу и дея учила еси презирать плоть и прилежати о душе – вещи бессмертной. Тем же со ангелом сорадуется, преподобная Лидия, дух твой».

В другой звучит печаль из-за ее отъезда:

«Привет Вам и благодарения сердца нашего за посещение нашего недостоинства, осиянного на краткий час жизни чистотою Вашего посещения, за что и кланяемся, припадая ко стопам смирения ног Ваших. По разлуке же с Вами мы были печальны, а отроковица Варвара плакала, испущая слезы во весь путь от Нарвы до Меркуля. (Так предположено писать по обрусению: “Меркуль”.)»995.