Вскоре мы получили поздравление с успешным выполнением взятых обязательств во Всесоюзном социалистическом соревновании от обкома партии, обкома комсомола и облзо, а 16 сентября в Рыбном, в зале исполкома райсовета состоялся молодежно-комсомольский митинг, посвященный вручению грамот ЦК ВЛКСМ членам нашей бригады.

Из ЦК ВЛКСМ приехали Митрохин и Пеньков. Мы очень тепло встретились с Митрохиным. Он, смеясь, спросил меня:

— Ну, теперь уже знаете, как себя вести, как держаться, что говорить? Привыкаете понемножку?

— Разве к этому привыкнешь, — ответила я, — но, конечно, робости теперь меньше.

Митрохин выступил с очень интересным докладом о текущем моменте, о делах на фронтах, потом рассказал о нашей бригаде, напомнил, что еще на митинге в Рязани при получении переходящего Красного знамени ЦК ВЛКСМ наша бригада обязалась сэкономить горючего на 7 танковых экипажей, которые могли бы вести суточный бой. Бригада перевыполнила это свое обязательство, сэкономив горючего на 22 танковых экипажа.

Пеньков торжественно вручил грамоты ЦК ВЛКСМ Демидовой, Стародымовой, Анисимовой, Чуковой, Кочетыговой, Афиногенову, Метелкиной и мне. На митинге наша бригада взяла третье в этом году социалистическое обязательство: до конца года вспахать не менее 500 гектаров зяби.

Меня вызвали в Москву в ЦК ВЛКСМ на встречу передовых комсомольцев-колхозников, отличившихся на сельскохозяйственных работах в этом году. Это было целое событие в моей жизни. Поехала из Житово домой, собираться в дорогу. А дома меня ждало тяжелое известие. Мать Николая Устинова получила извещение — Николай погиб смертью храбрых. Его товарищи, танкисты, написали Марфе Петровне большое письмо, в котором рассказали ей о том, каким храбрым и отважным бойцом был ее сын. Они прислали ей небольшой сверточек — все, что хранилось у Николая в нагрудном кармане. Там было два последних письма Марфы Петровны, фотокарточка, на которой Николай был снят со своими братьями, и моя карточка. На обороте ее когда-то я написала Николаю: «Люблю тебя навеки. Даша». Эту фотокарточку Марфа Петровна принесла моей матери, чтобы та передала мне.

— Передай Даше, — сказала она, — до последних своих дней любил ее Николай. Пусть помянет его добрым словом.

Пока жива была Марфа Петровна, я каждый год в день гибели Николая навещала ее.

Надо было собираться в Москву. В старых туфлях ехать в ЦК ВЛКСМ было стыдно. Я съездила в Рязань и на толкучке за 1500 рублей купила новенькие черные туфли. Что же, лет мне тогда было немного, и, хотя время было тяжелое и суровое, молодость брала свое.