— Соевое молоко, что на карточки получаем, — пояснил Петя.

Он налил в чашку немного молока, слизнул капельку, что потекла по стенке чашки, и дал Кате, та начала медленно, со вкусом пить, а Петя бережно поставил бутылку в шкаф.

Катя посмотрела на меня, улыбнулась и протянула мне чашку:

— Попей, тетя, тоже! Вкус-но-е!

Я отхлебнула полглоточка, чтобы знать, что это за соевое молоко. Оно было невкусным, напоминало растворенное толокно, только хуже.

— Вкусно? — спросила Катя.

— Очень, — ответила я ей.

— И ты, Петя, отхлебни, только немножко, как тетя, — и Катя протянула Пете чашку.

— Не надо — мама не велела, — ответил Петя и отвернулся.

— А папа где, на фронте? — спросила я Петю.

— На фронте, письма пишет, а вчера мы поздравление получили, папе орден дали, он на фронте лучше всех бьет фашистов. А дядя Леша уже два ордена имеет, он танкист, у него самый большой танк на фронте, он писал нам.

— Это какой дядя Леша? — удивилась я и тут же думаю про себя: уж не Лешка ли Кудрявый?

— Как какой? Наш, — с гордостью отвечает Петя.

— Наш, — вторит за ним Катя.

— Он с папой на заводе работал, — добавил Петя, — а я, когда вырасту, тоже на завод пойду. На папин. Я на заводе был, меня папа туда водил.

— Так папа же у тебя на фронте?

— Это было давно, я еще маленьким был, до войны, но я все помню.

— А где Вася и Степа?

— На заводе, где мамка. Только они скоро придут. Им нельзя столько работать, сколько мамке, им еще мало лет.

И, действительно, ребята скоро пришли.