Со сталинских времен там мало что изменилось. Единственным — и положительным — отличием было только то, что если при Гинзбург все камеры были забиты под завязку, то теперь пространство внутри башни было полупустым. На 12 шконок там приходились ровно 12 человек, так что никто не только не ютился под нарами, но даже не удосуживался залезть на «верхний этаж».

Оценив мой вид доходяги и выяснив, что приехал из СПБ, зэки быстро собрали что-то поесть. Угощение было скудным, но «ужин» все равно занял много времени — челюсти, скованные нейролептиком, разжимались с трудом. Пока я заставлял себя ими двигать, к шконке подошел молодой зэк, тоже представившийся политическим.

Звали его Виталий Пустовит, ему было 23 года и, как он гордо сообщил, до ареста он состоял кандидатом в члены КПСС. Я ожидал услышать историю о какой-нибудь подпольной организации «истинных ленинцев», но ошибся. Пустовит был лидером «Красных бригад» и террористом.

За пару часов Пустовит детально объяснил мне свою политическую философию. Он считал, что изменения в советском обществе будут возможны только тогда, когда оно выйдет из состояния сонного равновесия. Произойти это должно в результате терактов, желательно, взрывов и нападений на советских партийных и государственных начальников. В обосновании необходимости убийств Пустовит изложил базисные пункты философии западных «новых левых» и часто ссылался на Маркузе и Кон Бендита.

Одновременно он цитировал и Троцкого. Так, одним из методов политической деятельности он принимал троцкистскую концепцию «энтризма» — проникновения на руководящие посты в партийные и государственные организации. С этими целями он и собирался вступать в КПСС.

В 1960-1970-е годы все эти идеи были вполне в духе левого политического дискурса и всерьез обсуждались в Париже, Берлине и Чикаго. Однако, как и всегда, левый дискурс находился на изрядной дистанции от реальности.

Пустовит смог сколотить «Красную бригаду» из четырех давних друзей. Внешне он был похож на комсомольского функционера средней руки — плотный, коренастый блондин в очках, — но в нем была сразу заметна харизма, категорически необходимая политику. Та самая напористая убежденность, которая позволяет манипулировать людьми, заставляя их совершать действия, никак не свойственные им самим.

«Террористы» сразу столкнулись с серьезной проблемой. В отличие от итальянских коллег, всегда имевших денежную и техническую поддержку из отдела «С» Первого Главного управления КГБ, у них не было ни оружия, ни взрывчатки. Все это можно было где-то купить, но нужны были деньги. Недолго думая, «террористы» двинулись по пути, указанному русскими революционерами, — и занялись банальным разбоем, причем в его самой рискованной и малоприбыльной форме.