Подобная ситуация сохранялась и в начале XIX в. «Троицкая дорога ни на какое время года не бывает пуста, и живущие на ней крестьяне всякий день угощают проезжих с большою для себя выгодою, – писал Н. М. Карамзин. – Они все могли бы разбогатеть, если бы гибельная страсть к вину не разоряла многих, страсть в России, особенно вокруг Москвы, делает, по крайней мере, столько же зла, как в Северной Америке между дикими народами».

У нас имеется возможность оценить величину этого нескончаемого людского потока в Лавру, двигавшегося из Москвы. Известный предприниматель Савва Мамонтов вспоминал, что в 1859 г. его отец Иван Федорович получил концессию на строительство железной дороги из Москвы в Сергиев Посад. Его дом стоял рядом с заставой вдоль дороги на Троицу, и старший Мамонтов посадил сыновей у окна и велел им в течение недели считать пеших паломников и седоков на возах. Оказалось, что за летние месяцы от Москвы до Лавры проходило до 300 тысяч человек.

Подсчеты Мамонтова полностью оправдались. После завершения строительства железной дороги до Сергиева Посада основной поток паломников ушел именно на нее. Тем не менее многие по-прежнему предпочитали совершать свой путь к Лавре из Москвы пешком, заходя по дороге в древний Радонеж и Хотьково, где были похоронены родители преподобного Сергия.

В отечественной литературе есть повесть «Богомолье», написанная в 1931 г. Иваном Шмелевым.^[1071] Сюжет ее незатейлив. Один из работников отца Вани Шмелева – плотник Горкин решает отправиться на богомолье из Москвы в Сергиев Посад, как он говорил – к Преподобному. После колебаний отец отпускает Горкина и сына Ваню с ним, а позже и сам отправляется туда на лошади.

Никто до Шмелева так широко не развернул картину народного паломничества к Троице, куда в компании взрослых в 80-е гг. XIX в. пошел пешком из Москвы семилетний мальчик Ванюша Шмелев. Повествование в «Богомолье» ведется не протокольно, а образно и живо.

По холодку, раненько отправились наши богомольцы в дальнюю дорогу. Зашли помолиться в Кремль, на выезде из Москвы подкрепились в трактире у Брехунова, почаевничали в Мытищах. Переночевали с клопами в Пушкине, попереживали в Талицах и Кащеевке, где, по рассказам, разбойники сидят-дожидаются, завернули в Хотьково – родителям Сергия поклониться, а заодно и переночевать там.

Наконец теплым ранним утром услышали путники вдалеке монастырский благовест и увидали на пригорке долгожданную Сергиеву лавру.

«А тут уж и Посад виден, и Лавра вся открывается, со всеми куполами и стенами. А на розовой колокольне и столбики стали обозначаться, и колокола в пролетах. И не купол на колокольне, а большая золотая чаша, и течет в нее будто золото от креста, видно уже часы и стрелки. И городом уже запахло, дымком от кузниц…