Неизменная его лучезарная улыбка, его внимательный (от «внимать») взгляд, его неожиданные сюжеты, украшенные неповторимым обаянием рассказчика, – вот это не забудется.
К большому сожалению, встречались мы не слишком часто, между встречами пролетали порой месяцы. Не важно – ведь можно было продолжать разговор так, будто расстались вчера. Букалов умел воспринимать собеседника целостно и удивительным образом не упускать детали.
Вероятно, одним из важных моментов нашего сближения стало начало «скрипичной карьеры» маленького Алёши Бица. Только теперь, имея за плечами 30-летний педагогический опыт общения с учениками и их родителями, могу оценить человеческую уникальность Алексея Михайловича и в этом аспекте. Его слегка отстранённая позиция, его деликатный интерес к процессу демонстрировали человеческое и профессиональное доверие ко мне, столь незаменимое в работе. Думаю, что «маленький» Алёша вряд ли осознаёт важность такого «тылового» участия Алексея Михайловича в своих первых скрипичных «шагах» так же, как и в период учёбы в Вене.
Сам я рано потерял отца, который был моим первым и, как теперь я думаю, главным музыкальным Учителем. Его методика для начинающих скрипачей «Шаг за шагом» очень популярна сейчас на западе. Коллеги часто спрашивают: как это было? Как отец занимался с тобой, что говорил? У меня нет ответов на эти вопросы. Ежедневная наша работа была частью моей жизни, естественной и незаменимой, как воздух. Отец посеял зёрна, которые до сих пор прорастают в моей душе и каждый день делают из меня того, кем я стал.
Думаю, нечто подобное я мог бы сказать о Букалове…
Мы с женой были совсем молодыми, когда узнали Алексея Михайловича. Общение с ним было для нас возвышающим. Таким оно и осталось до конца. Хотя разница в возрасте стёрлась.
Это строки из стихотворения Николая Гумилева «Волшебная скрипка», которое нам читал Алёша.
Мир праху твоему, дорогой наш друг…
Грачев Андрей
Грачев Андрей
Помнишь, Алёша…
У меня почетная и, увы, уже редкая привилегия числить себя в ряду давнейших друзей Алеши. Стаж нашего знакомства легко вычислить. С июля 1958 года – месяца нашего совместного поступления в МГИМО. Это же и возраст дружбы, которая родилась со встречи у дверей приемной комиссии и с годами только крепла, проходя и через превратности жизни, и через испытания. Алёша с его эрудицией, энергией и «итальянским» темпераментом, отличавшим его еще до начала изучения итальянского языка, ярко сверкал даже в многоцветном созвездии своих однокурсников.
Мы были разведены разными языками и факультетами – он «западник»-италианист, я «восточник»-вьетнамист – и предназначены скорее для расходившихся профессиональных траекторий и жизненных путей. Но, видимо, родство натур, интересов и вкусов, которым еще только предстояло проявиться, толкало нас друг к другу, «как провода под током», по выражению Пастернака. «Ток» той эпохи, атмосфера послесталинской оттепели, которой мы тогда дышали в институтских коридорах, нас пьянила, превращая в поколение если не «детей», то уж точно «внуков Арбата».