Что же привлекало русских к Италии? Кроме вполне понятных вещей – интереса к ее истории и удивительной природе, видимо, есть какая-то особая общность характеров, какое-то особое духовное сопряжение, соприкосновение. Нам, я думаю, не хватит времени, чтобы только перечислить всех славных сынов России, которые бывали здесь в Риме, восхищались этим городом, писали о нем, сроднились с ним. Но я хочу привести объяснение, может быть не совсем дословное, которое дал величию Рима художник Карл Брюллов. Он несколько раз сюда приезжал, подолгу в Италии жил и испытал здесь самую высшую точку своей славы. Так вот он сказал: «Рим сначала завоевывал свою славу мечом. Потом он завоевывал мир крестом. А потом он завоевывал мир наукой и искусством».

Конечно, есть еще одна колоссальная фигура – Иосиф Бродский. Он не просто любил Италию, он ее досконально знал, великолепно говорил по-итальянски, у него тут были близкие друзья, которые были свидетелями многочисленных переводов с итальянского. Однажды он получил во Флоренции замечательную итальянскую премию Fiorino d’oro – «Золотой флорин». Он очень гордился ею, не меньше, чем своей Нобелевской.

Букалов на секунду замолк, что дало мне возможность вставить слово.

– Я в Риме встретился с художником Владимиром Радунским, и я спросил его, почему он, долгое время проживший в Америке, приехал жить в Италию. Он меня поразил своим ответом. Он сказал: «Прихоть!»

– Это очень серьезный и глубокий ответ, – восхищенно заметил Алексей. – Потому что прихоть – это признак свободного человека. И когда Пушкин говорил: «По прихоти своей слоняться тут и там», он говорил о главной привилегии свободного человека.

Дневная жара спала. Мы вышли в сад, сели на привычную скамейку. Помолчали – каждый о своём. Мне кажется, Алексей знал, что я думаю о расставании, ведь билеты уже были в кармане. Мне оставалось сказать Италии «Чао!», но только с надеждой скорее вернуться назад. Чтобы часами разговаривать с Алексеем Букаловым, пить дешевое молодое вино с резким сыром, видеть бездонное ночное небо и мальчишек, в ослепительно солнечный день играющих в футбол среди выветренных колонн древнего Рима…

Гарлицкий Борис

Гарлицкий Борис

Его уход был внезапным. Сознание восставало в нежелании принять случившееся. Вместо этого в голове возникали картинки наших встреч в самые разные годы. Нам с Леной определённо было что вспомнить… Сколько же лет мы были знакомы? Напряжённо ворошили память – ведь был же однажды день, когда произошла наша первая встреча!

Но нет, не вспомнить. Не покидает удивительное ощущение всегдашнего присутствия его в нашей жизни.