Прекрасный гомеров герой Одиссей, или, говоря римским языком, Улисс, возвращается на родину, плывет на Итаку. На этом построен сюжет легендарной «Одиссеи». Бродский неоднократно возвращается в Рим, в свою любимую Венецию и никогда – в свой любимый Ленинград. Почему?

Букалов рассказал мне, что задавал этот вопрос Иосифу Александровичу. И повод был: в 1995 году Бродский стал почетным гражданином Санкт-Петербурга. Бродский ответил ему, что не хотел бы встречаться со своей первой женой (речь шла, конечно же, о Марине Басмановой). Потом подумал и добавил: «вообще-то, если говорить серьезно, я не хотел бы возвращаться богатым иностранцем в нищий город».

Я знаю, что на этот вопрос существует еще несколько ответов самого Бродского. И никто сегодня не может с уверенностью сказать, какой из них самый правдивый и точный. Именно поэтому у нас с вами есть возможность изобрести свой вариант, высказать одно предположение. Но для этого нам надо найти в Риме пьяцца Маттеи – крохотную площадь, затерянную в самом центре города. Площадь, увенчанную прекрасным фонтаном с черепахами. К вечеру того же дня, уже в одиночестве (Алексею Михайловичу потребовалось срочно ехать в офис), я разыскал это чудо. Здесь же, на площади, как и во времена Бродского, располагалась популярная кафешка «Тартаруга». Я сел за столик, попросил бокал вина и стал вспоминать…

Так, сначала известная нам уже Бенедетта Кравери знакомит Бродского с некой Микелиной. Микелина была красавицей и поразительно обаятельной. Роман вспыхнул мгновенно. Но, как это уже случилось однажды в его жизни, произошла беда: Микелина изменяет поэту со знатным вельможей. Тогда на свет появляется замечательное стихотворение «Пьяцца Маттеи». «Моя подружка Микелина, / в порядке штрафа, / мне предпочла кормить павлина / в именьи графа. / Граф в сущности совсем не мерзок: / он сед и строен / я был с ним по-российски дерзок, / он был расстроен. / Но что трагедия, измена / для славянина, / то ерунда для джентльмена / и дворянина.»

Петр Вайль потом описал этот диалог графа и поэта (с английского его лучше не переводить). Оказалось, граф спросил: «Have you already slept with her?», на что поэт ответил: «That s none of your fucking business, Your Highness!!». По мнению поэта, победил граф, по мнению Вайля, победил поэт, поскольку его выигрыш несомненно больше, это свобода. Да вот и сам поэт, судя по всему, с этим согласен: «…усталый раб – из той породы, / что зрим все чаще, – / под занавес глотнул свободы. / Она послаще / любви, привязанности, веры / (креста, овала), / поскольку и до нашей эры / существовала. / …сорвись все звезды с небосвода, / исчезни местность, / все ж не оставлена свобода, / чья дочь – словесность. / Она, пока есть в горле влага, / не без приюта. / Скрипи перо. Черней бумага. / Лети минута.».