Лошак Виктор

Вместо Гоголя

В жизни даже неприятности имеют какую-то великую логику. Перелом судьбы, когда успешный дипломат Букалов оказался отброшен на самые первые ступеньки журналистской лестницы и оказался литсотрудником не самого важного советского журнала «В мире книг», в конце концов, сделал его известным журналистом, писателем и пушкиноведом. Смог бы Алексей Михайлович так реализоваться, переходя со ступеньки на ступеньку по строго ранжированной лестнице МИДа? Сдержанность, маска, конфиденциальность – все эти дипломатические добродетели в один прекрасный момент оказались Букалову не нужны!

Последние лет 15 он был куда больше, чем Чрезвычайный и Полномочный посол своего государства, потому что оказался послом огромной российской культуры и одновременно глазами и голосом Италии в России. Большая часть той новостной картинки, которую каждый день и час видела наша огромная страна с Апеннин, была подписана «ТАСС, А. Букалов, Рим». Мне не нравится слово «ватиканолог», но сам факт, что Папа знает Лешу и выделяет его среди журналистов, каким-то светом распространялся на нас, букаловских друзей: выходило, что через одно рукопожатие и мы были в поле благорасположения понтифика.

Самое ужасное для дипломата и журналиста – не любить страну, в которой работаешь. Но так, как Алексей Михайлович любить, так знать и понимать место, куда тебя всего лишь послали в командировку, тоже никто не обязан. Счастье, что Виталий Игнатенко, руководивший ТАСС, разглядел удивительный союз Букалова и Италии. Возможно, и были нарушены какие-то принципы ротации зарубежных корреспондентов, но это дало шанс такой великой стране, как Италия, быть по-особому услышанной в России.

Я сам пользовался привилегией нашей дружбы и, не имея в Риме своего корреспондента, просил написать Лешу. Если быть честным, он ни разу не был счастлив этими предложениями, хотя издания были не худшими – «Московские новости», «Огонёк», но и ни разу не отказал. Позже-то я понял: когда ты пишешь книги о Пушкине и говоришь с Ним, любое покушение на твой небольшой ресурс оставленного ТАССом творческого времени воспринимается как воровство.

Это только кажется, будто писатель есть продолжение журналиста. На самом деле, хорошими писателями журналисты становятся крайне редко. У меня даже есть стройная «теория ложной ступеньки»: журналист мнящий себя писателем, музыкант – дирижером, дирижер – композитором, актер – режиссером…

Букалов был настоящим писателем – исследователем Пушкина и своей любимой Италии.

Наверное, не было ни одной моей, а иногда и вместе с Мариной, поездки в Рим, когда мы вместе с Алексеем Михайловичем не прогулялись бы по этим старым камням, по этой великой истории и литературе. Почему никто не догадался сделать видиозапись этих прогулок! О том, что Гоголь был замечательным экскурсоводом по Риму, я тоже узнал от Букалова. В его рассказе писатель приводил русских друзей в Колизей, заставлял лечь на землю и смотреть в небо. «Вы видите небо точно таким же, как видели его древние – через овал Колизея». Я еще тогда подумал, что в смысле инфицирования Римом Леша занял место Гоголя. Именно так.