Именно Станислав Викентьевич первым нашел дивизию, полк, батальон и роту, в которых служил Мур. Грибанов – не филолог, не литературовед, не историк, а военный летчик – решил найти однополчан Георгия, искал их адреса в Центральном финансовом управлении Министерства обороны. Одни жили в Сибири, другие в Коми АССР, третьи в Закавказье, почти на самой турецкой границе. Ответили далеко не все, ведь столько раз сменился состав роты и батальона. Кроме того, из 3-го батальона 437-го стрелкового полка Мура переведут в 1-й батальон. Но Георгия вспомнил его ротный командир[192], Гашим Мамед Али-оглы Сеидов. В начале семидесятых он жил в горном селе Дуданга (Нахичеванская АССР Азербайджана), работал учителем. Грибанов так передает[193] слова Сеидова об Эфроне: “Скромный. Приказы выполнял быстро и четко. В бою был бесстрашным воином”.

С приближением фронта настроение Мура менялось. В прошлом остались отчаяние и паника. Теперь он сожалел о своих недавних письмах. Все его просьбы о помощи написаны “под непосредственным влиянием момента”. Он привык, и к нему, видимо, привыкли. Правда, Мур так и не научится даже хорошенько окапываться (умение, часто спасающее пехотинцу жизнь). За слабосилие и неумелость его прозвали Москвичом. Еще называли Чистехой. А вот трусом Мур не был, что, видимо, и оценили на фронте. Там его не унижали и не травили.

Менялся и взгляд самого Мура на русского солдата. В ноябре 1941-го он видел в них “мобилизованных нищих”. “Какие из них солдаты?” – недоумевал парижский мальчик. Теперь на фронте он впервые увидел “каких-то сверхъестественных здоровяков, каких-то румяных гигантов-молодцов из русских сказок, богатырей-силачей”. Впрочем, интересно и другое. Эти русские силачи были для Мура будто на одно лицо, их “трудно отличить друг от друга. <…> это – действительно «масса»”.^12591260 Будто взгляд “белого человека” на китайца или японца. За месяц на фронте друзей себе он не завел и свою чуждость окружающим продолжал чувствовать.

Несколько раз Мура, образованного (10 классов в те времена – немало!), “бумажного” человека, назначали на должность ротного писаря. Но каждый раз довольно скоро он эту должность терял: не был достаточно расторопен и терпелив для такой работы. В 1-м стрелковом батальоне он вскоре стал простым бойцом, автоматчиком.

ИЗ ПИСЬМА ГЕОРГИЯ ЭФРОНА К ЕЛИЗАВЕТЕ ЭФРОН И ЗИНАИДЕ ШИРКЕВИЧ, 14 июня 1944 года: Роль автоматчиков почетна и несложна: они просто-напросто идут впереди и палят во врага из своего оружия на ближнем расстоянии (действуют во время атаки). Я совершенно спокойно смотрю на перспективу идти в атаку с автоматом, хотя мне никогда до сих пор не приходилось иметь дела ни с автоматами, ни с атаками.1261