Общества в армии я не имел никакого; военных инженеров было очень мало, и я никого из них не знал; офицеры Генерального штаба показались мне необыкновенно высокомерными, хотя мало знающими и еще менее радеющими об исполнении своих обязанностей. Впрочем, я очень рад, что не попал в их общество, потому что многие из них пили, что называется, мертвую чашу. Если бы не общество Бевада, то я не знал бы, что делать от скуки; бывал я еще иногда у генерал-квартирмейстера армии [Роберта Карловича] Фрейтага, умного и приятного в обращении. Только позже я видался часто с Анрепом и гусарским майором князем Лобановым, которого знал прежде, а через него сошелся с кружком генералов свиты Его Величества и флигель-адъютантов, которые постоянно сменялись, {быв употребляемы} для перевозки донесений фельдмаршала к Государю, жившему в Варшаве. В этом кружке постоянно осуждали все действия фельдмаршала и бранили его беспощадно; в особенности этим отличался князь [Михаил Борисович] Лобанов[-Ростовский], женившийся впоследствии на дочери фельдмаршала{373}.

При переходах я обыкновенно ехал верхом подле Анрепа, которого сопровождал полковник Хрулев{374} (впоследствии генерал-лейтенант, столь известный по Севастопольской обороне), исправлявший при Анрепе должность начальника штаба в бытность последнего начальником авангарда армии. В один из переходов нам послышался невдалеке от нас шум, подобный движению войск. Мы вообразили, что это отряд венгерских войск, и Хрулев немедленно поскакал в сторону, где слышен был шум, и так шибко, что бывшие при нас казаки не успели догнать его. Хрулев, воротясь, сказал, что это идут обозы с принадлежностями для нашей армии.

Генерал-лейтенант Степан Александрович Хрулев

Рис. П. Ф. Бореля // Портретная галерея русских деятелей. 1864–1865 / А. Э. Мюнстер. Т. 1: 100 портретов. СПб., 1865. Л. 96

На стоянках мы часто нуждались в съестных припасах, так как положенные порции для офицеров и фураж на лошадей не всегда имелись в достаточном количестве при главной квартире армии; маркитанты же явились в армию очень поздно. Вина везде было достаточно, и бывший со мною слуга Аркадий, брат умершей в Петербурге холерою служанки моей жены, от нездоровой пищи или от излишней выпивки, заболел было холерой, но мне удалось, с помощью военных врачей, его вылечить. В те дни, в которые нам не отпускалось из магазина главной квартиры ни съестных припасов для меня и слуги моего, ни фуража для лошадей, все это приобреталось по весьма высоким ценам на собственные средства, и впоследствии эти деньги не возвращались на том основании, что ведь прожили и без отпуска положенных по закону припасов. Фураж отпускался не по положению, а по числу действительно имевшихся налицо лошадей, конечно, когда их было не более назначенного по положению. Эти лишения, которые {должны} были {быть} еще бóльшими у фронтовых офицеров, а также крайняя распущенность были причиной того, что наши войска предавались непозволительному грабежу. Нижние чины в этом поддерживались тем, что офицеры покупали у них ими награбленное. Главные грабители были чины конвоя фельдмаршала со своим начальником, которого прозвали в армии Максимка-вор. Он из Вейцена повез на лошадях и на ослах целые фуры награбленного; число ослов при армии ежедневно увеличивалось, а сильная холера выхватывала много людей, и мы в шутку говорили, что вся наша армия скоро преобразуется в ослов. Грабежи дошли до того, что в Вейцене нижние чины конвоя фельдмаршала ограбили погреба, находившиеся на дворе им занимаемого дома. При проходе моем по улице г. Вейцена, я видел кондитерские лавки с разбитыми зеркалами и посудой; услыхав в одном доме крики людей, просивших помощи, я вошел в этот дом, в котором нашел несколько нижних чинов из конвоя фельдмаршала с обнаженными кинжалами, которыми они угрожали хозяевам дома в то время, как другие вынимали разное добро из поломанных ими сундуков и ящиков. Я приказал нижним чинам сейчас выйти из дома, что они неохотно исполнили после моих угроз и когда я объявил им, что не выйду из дома прежде их. Когда я об этом передал коменданту главной квартиры Беваду, он послал в означенный дом жандарма для его охранения. Во время нашего обратного движения из г. Вейцена, мы видели, что некоторые дома селений, казавшиеся довольно богатыми при первом нашем проходе, были совершенно разорены. Даже перины и подушки были распороты, так что местами улицы селений были покрыты пухом, точно снегом, и это буквально без всякого преувеличения.