В 1853 г. Новосильцев уже нуждался в деньгах, но до этого времени, долго служа и во фронте и адъютантом, он, не имея состояния, тратил несчетные суммы на экипажи, лошадей, стол и пр.; источник, откуда он брал эти суммы, был для всех неизвестен, и до сего времени остается для меня загадкой. Вскоре сгорел Большой московский театр{521}, но цирк остался невредимым при этом пожаре.

При начале войны с турками, я желал в ней участвовать в звании инспектора военных сообщений действующей армии, но начатые работы по водопроводам этому воспрепятствовали. Все московское общество было уверено в несомненности успеха нашего оружия; говорили, что мы забросаем неприятеля шапками. Сражение при Синопе еще более возбудило уверенность в том, что мы должны победить. Из моих знакомых один П. Я. Чаадаев ходил сумрачный и недовольный; он опасался вмешательства Франции и Англии, с которыми мы не в состоянии будем совладать. За это все прокричали его недругом России, чуть не изменником; я не разделял этого мнения, но, не предвидя беды, полагал, что Чаадаев так рассуждает из привычки к оппозиции правительству.

Последние месяцы 1853 г. и январь 1854 г. я был занят составле нием проектов и смет по 1, 3 и 4-й частям преобразования Мытищинского водопровода, которые я отвез в Петербург в феврале 1854 г. Заключение Департамента проектов и смет от 12 марта об означенных проектах мною приведено выше.

11 апреля мне пожалован бриллиантовый перстень с вензелевым изображением имени Его Величества. Служебные награды я считал ступенями лестницы, которые необходимо пройти, чтобы взойти на ее верх, а потому только те из служебных наград были полезны, которые составляли необходимые ступени этой лестницы; и без {упомянутого} перстня, не представляющего подобной ступени, можно было бы и обойтись. Следовавшая мне награда была орден Св. Владимира 3-й ст.; а так как награды приближенным Клейнмихеля давались обыкновенно каждые два года, то я имел право надеяться на получение этого ордена еще в 1853 г. Серебряков, произведенный вместе со мною в 1851 г. в полковники, получил в 1853 г. корону на орден Св. Анны 2-й ст.; я же, не получив в этом году никакой награды, полагал, что Клейнмихель не решился меня представить Государю по причине недавнего гнева Его Величества на меня по делу Вонлярлярского. Впрочем, это могло быть следствием моего удаления от Клейнмихеля; последнее предположение кажется вернее потому, что в 1854 г. ему было все равно представлять меня Государю к перстню или к ордену Владимира 3-й ст., но он, верно, не хотел мне дать последнего, потому что его не имел еще Серебряков, который в это время вошел в большую милость у Клейнмихеля и вскоре был назначен начальником железной дороги между столицами. Впрочем, тогда давались бриллиантовые перстни гораздо лучше, чем они даются теперь. Данный мне перстень был особенно хорош; за него тогда же давали в магазине 1000 p., из чего можно заключить, что он стоит дороже, но я его не продал и сохранил до настоящего времени. А. И. Баландин более всех других моих близких был недоволен, что я не получил Владимира 3-й ст.