Таким образом, сборки не возникают из классических бинарных оппозиций, например, между индивидом и коллективом, или означающим и означаемым, или знаком и смыслом. Делёз и Гваттари задают две большие оси сборок, каждая из которых подразделяется на два варианта. Это горизонтальная ось, несущая сегмент содержания и сегмент выражения. На этом уровне это машинная сборка тела, действий и страстей и коллективная сборка высказывания, актов и высказанного. Другая ось, вертикальная, несет на себе территориализированные аспекты и точки детерриториализации. Делёз и Гваттари в данном случае далеки от анализа в духе альтюссерианского марксизма, сохранявшего господство в ту пору и приписывавшего определяющее значение экономике как инфраструктуре в последней инстанции. Здесь устанавливаются связи между гетерогенными сериями без участия механической каузальности, без детерминизма, в соответствии с различными линиями ускользания макрополитической системы.

Совсем иные типы сборок, на этот раз территориальные, определяют функцию ритурнели. Так, птицы своим пением помечают территорию, и такую же территориализирующую функцию можно найти в Древней Греции или в индуистских системах. Но «ритурнель может принимать на себя и другие функции – любовные, профессиональные, общественные, литургические или космические – она всегда уносит землю с собой, она обладает землей, даже духовной»[1068]. Ритмы, которые организуют жизнь как животных, так и людей, – это способ бороться с хаосом и исчерпанием, которым он грозит. Из этой сборки внутри среды, реагирующей на хаос, рождается «ритм-хаос или хаосмос»[1069]. В обыденном языке ритурнель – это повторяющийся «мотивчик», рефрен, надоедливый припев, форма вечного возвращения, которая в то же время производит время, «имплицированное время», о котором говорил лингвист Гюстав Гийом. Но прежде всего ритурнель несет противоречивую динамику в своих отношениях с территориальностью. Она стремится к возвращению на известную территорию, чтобы ее занять и тем самым заговорить хаос. Это знаменитая «Песня земли» Малера с ее финалом: «Так, в конце „Песни земли“ сосуществуют два мотива, один – мелодический, напоминающий сборки птицы, другой – ритмический, напоминающий вечное глубокое дыхание земли»[1070]. Ритурнель – это также сигнал к началу детерриториализации, потери ориентации, к путешествию, движению туда-сюда между отправлением и возвращением, задающий тональность этой промежуточности, переплетения двух территорий. Само ее круговое движение указывает на то, что нет ни начала, ни конца, есть только бесконечные вариации: «Ритурнель движется к территориальной сборке, обустраивается в ней или покидает ее»[1071].