Делёз и Гваттари представляют эту оппозицию в главе «Трактат о номадологии: машины войны». Это название – аллюзия, одновременно серьезная и ироническая, на другой трактат, трактат Спинозы[1095], получающий здесь статус «источника новой дисциплины»[1096]. Вопреки всем ожиданиям, машина войны не определяется войной. У нее тройная характеристика. Сначала это была арифметическая композиция образующих ее людей, противопоставленная территориальной организации аппарата государства. Затем «аппарат государства изобрел вид деятельности: труд»[1097]. Конечно, в машине войны тоже работают, но регулируемая деятельность – свободное действие. Наконец, в плане выражения государственный аппарат проявляется через свои инструменты и знаки, тогда как машина войны определяется скорее своим оружием.
Фундаментальный вопрос государства – выяснить, как присвоить машину войны, как ее захватить и заставить себе служить, тогда как машина войны пытается воспротивиться государственным логикам и сохранить свою собственную динамику. Машина войны выражает всю амбивалентность линии ускользания, которая заставляет уклоняться, использовать все линии детерриториализации. Из экстериорности, которую машина войны обозначает по отношению к государству, следует, что государство не мыслит себя без связи с внешним, которой оно подпитывается, тогда как машина войны живет за счет социальной сборки, основная модель которой – номадизм, отсюда «Трактат по номадологии»[1098].
Случай народа без земли: палестинцы
Случай народа без земли: палестинцы
В связи с этим Делёз и Гваттари видят в борьбе палестинцев драматический и актуальный пример возможного пространства-времени, которое должна воплотить в себе Организация освобождения Палестины. Это внимание к детерриториализованным «народам без земли» лежит в основе поддержки, которую Делёз и Гваттари оказывают этой борьбе. Гваттари был близким другом израильского писателя-еврея Илана Халеви, представителя Организации освобождения Палестины в Социалистическом Интернационале. Приехав в Париж в 1975 году, Халеви связался с Гваттари, зная о его выступлениях против войны в Алжире, и легко убедил его поддержать борьбу палестинцев за свои права: «Ни любитель „третьего мира“, ни европоцентрист. С любопытством относящийся ко всему и ко всем, но не вуайерист. Феликс был именно из таких интернационалистов, и такой склад характера повлиял на его отношение к Палестине и на поддержку ее борьбы»[1099]. Гваттари предоставляет офис CERFI для первой тайной встречи израильских и палестинских лидеров, которая проходит в феврале 1976 года. Два года спустя его приглашают на Оккупированные территории для контакта с палестинскими и израильскими активистами, связанными с Организацией освобождения Палестины. В 1977–1978 годах Халеви организует в Венсене семинар об аннексии арабских земель Израилем. Гваттари прилежно и с воодушевлением его посещает. На одном сеансе дебатов в зале оказался палестинский интеллектуал Элиас Санбар, знавший Халеви и немного знакомый с Гваттари. Его выступление не планировалось, но в пылу полемики он все-таки выступил с длинной импровизированной речью о техниках ведения партизанской войны палестинцами в 1930-х годах: «Феликс был в зале и спросил меня, как я собираюсь возвращаться в Париж. Я сказал, что на метро, и он предложил отвезти меня на машине. Несколько дней спустя у меня раздался телефонный звонок: „Это Жиль Делёз. Могу я с вами встретиться? Хочу кое-что обсудить“, и таким образом он приехал ко мне»[1100].