Основоположения рассудка – это суждения, которые действительно достигаются рассудком при данности этих общих схем. И вновь Кант уверен, что таблица категорий может здесь «служить естественным и надежным руководством» (А148=В187). Соответственно, существуют «аксиомы созерцания» (количество), «антиципации восприятия» (качество), «аналогии опыта» (отношение) и «постулаты эмпирического мышления вообще» (модальность). Под этими заголовками Кант пытается разрешить некоторые из наиболее важных проблем традиционной метафизики и дает им место в своей системе наряду с проблемами субстанции, причинности и реальности в целом.

Однако одно из важнейших следствий этой части кантовских воззрений выводится лишь позднее в «Диалектике», где Кант стремится показать, что традиционные доказательства в отношении природы души, мира в целом и Бога несостоятельны. Они не могут установить знание ни в каком смысле. Если их принять за установление знания, то они неизбежно приведут нас к противоречию с самими собой. Кант пытается показать, что рациональная психология, философская космология и рациональное богословие обречены на провал, по крайней мере, если их понимать как чисто теоретические предприятия. Эти главы «Критики» принесли ему имя Alleszermalmer («всесокрушитель»). Действительно, Кант, кажется, камня на камне не оставляет от традиционной метафизики и онтологии. Конечный результат его критических трудов может показаться похожим на скептицизм Юма.

Кант представляет этот результат иначе – и так, что это в конечном счете принесло ему большие проблемы. Он говорит, или, лучше сказать, утверждает, что этот результат – все равно что сказать, что мы не можем знать ноумены, но только лишь феномены, или что мы не можем знать вещи такими, какие они есть сами по себе, а только такими, какими они нам являются. Таким образом, мы никогда не узнаем, что удерживает мир в его внутренней сущности, или что суть вещи вне нашего понятийного аппарата. Мы даже не можем знать, кто или что в конечном счете мы сами. У нас может быть только негативная концепция ноумена, то есть мы можем сказать, чем он не может быть. Так, он не может иметь пространственных или временных характеристик. Поскольку пространство и время являются формами созерцания, то есть частью эпистемических условий, необходимых для познания явлений, вещи сами по себе – то есть вещи вне нашего восприятия – не могут иметь перцептивных характеристик. Но у нас не может быть позитивного понятия о ноумене. Это просто ограничивающее понятие, обозначающее позицию, какой никогда не сможет достигнуть ни одно положительное понятие, которым может обладать человек.