Стратегию Канта раскрывает более пристальный взгляд на третью антиномию, касающуюся проблемы свободы. Кант утверждает в тезисе, что «причинность по законам природы есть не единственная причинность, из которой можно вывести все явления в мире» (А445=В473). Нам нужен еще один вид причинности, а именно свобода. Чтобы доказать этот тезис, Кант предлагает доказательство от противного. Предполагая, что этот тезис ложен, он думает, что может вывести противоречие: ряд причин в соответствии с законами природы ведет к бесконечному регрессу, но бесконечный ряд не имеет начала и, следовательно, не имеет первой причины. Поэтому предположение о том, что причинность по законам природы есть единственная возможная причинность, должно быть ложным. Точно так же, если мы предположим, что существует другой вид причинности, отличный от природной причинности, мы приходим к противоречию. Свобода как причинность либо законосообразна, но тогда это просто природа; либо она не законосообразна и таким образом «обрывает руководящую нить правил, без которой невозможен полностью связный опыт» (А447=В475). Мы можем доказать и тезис, и антитезис, а следовательно, в конечном счете ни то, ни другое. Разум не может продемонстрировать то, что он якобы знает. Поэтому традиционную метафизику нужно считать неудачей.

Кант следует аналогичной стратегии в трех оставшихся антиномиях, полагая, что он может доказать таким образом, что рациональная космология во всей ее полноте составляет не более чем «диалектическую игру». Однако, как ни странно, он не считает, что это доказывает бесполезность такого рода космологии. Возможно, и не существует окончательного ответа на такие метафизические проблемы, но эти проблемы неизбежно возникают из принципов знания. Точно так же, как неизбежно существуют определенные иллюзии восприятия, существуют и эти рациональные иллюзии. Как говорится в самом первом предложении «Критики»: «На долю человеческого разума в одном из видов его познания выпала странная судьба: его осаждают вопросы, от которых он не может уклониться, так как они навязаны ему его собственной природой; но в то же время он не может ответить на них, так как они превосходят все его возможности» (Avii). Эти вопросы связаны с самой сущностью конечной рациональности и, следовательно, с нашей собственной природой. Мы не можем не задавать эти вопросы, и нам нужно искать на них ответы. Разум неизбежно проявляет к ним интерес. Кроме того, совокупность тезисов представляет собой одну последовательную позицию, совокупность антитезисов – другую последовательную позицию. Первую Кант называет «догматизмом чистого разума», а вторую – «принципом чистого эмпиризма». Его симпатии в конечном счете, кажется, склоняются к догматической позиции. Эмпиризм – это неудовлетворительная позиция, поэтому он никогда не будет популярным. В интересах разума и наших собственных, чтобы эти тезисы были истинными. В отношении каждого тезиса нам лучше считать, что позиция, представленная тезисом, истинна, а позиция, выраженная антитезисом, ложна. Вот почему, по мнению Канта, следует верить в догматическую позицию. Ни больше ни меньше.