Все остальные его академические дела как декана философского факультета и члена сената оставались второстепенными по сравнению с преподавательской и писательской деятельностью. Кант не особенно отличился в административном плане. Не то чтобы он считал эти вопросы несущественными, нет. Но они требовали того рода уставных знаний, которые он никогда не имел желания приобрести в полном объеме. Они также требовали более деловой жизни, на которую он был неспособен. Именно по этой причине в подобных случаях, когда ему приходилось действовать самому, он занимался этими вопросами в рутинном установленном порядке. Когда же речь шла о вопросе, в который было вовлечено все академическое сообщество, он просто соглашался с большинством голосов[1224].

Кант, если верить этой точке зрения, не брал на себя ведущую роль в университете. Гиппель, утверждавший, что Кант и Краус, возможно, и великие ученые, но они не способны «управлять страной, деревней или даже курятником – даже курятником и то не могут», явно считал, что так оно и есть[1225].

Это преувеличение. Конечно, если брать меркой организационный талант самого Гиппеля, то Кант ему не соответствовал. Но даже если Кант не умел управлять, он умел влиять на людей в стенах университета; и если даже он никогда не «противоречил голосу большинства», то, возможно, потому, что он, по крайней мере отчасти, был ответственен за ход голосования. Не случайно большинство крупных назначений на философский факультет Кёнигсбергского университета после повышения Канта до полного профессора были таковы, что он их либо одобрял, либо мог одобрить. Не случайно его ученики Краус и Пёршке впоследствии стали его коллегами. Не случайно придворный проповедник Шульц, его верный защитник, получил должность профессора математики, и весь философский факультет таким образом приобретал все более и более кантианские очертания. Кант активно способствовал такому результату. Он дергал за ниточки, чтобы добиться желаемого, и знал, что делает.

Он интересовался и другими вопросами, такими как положение бедных, отношение университета к военной службе и роль медицинского факультета в университете[1226]. Административные вопросы, без сомнения, имели для него второстепенное значение, что отнюдь не означает, что они не имели для него никакого значения. Как мы еще увидим, они составляли значительную часть его жизни не только потому, что занимали большую часть его времени, но и потому, что некоторые вопросы были важны с его просвещенной точки зрения[1227].

Гаман, Краус, Гиппель и другие называли его «теоретиком». Фридрих Вильгельм II на тот момент высоко ценил «теоретика». Он не только договорился через графа Герцберга о встрече с Кантом, но и пожаловал ему ежегодную премию в размере 220 талеров со своего счета[1228]. В конце 1786 года Кант стал членом Берлинской академии наук[1229]. Отчасти разочарование Мецгера было связано именно с этим.