Как я тоскую по Вашему ученому обществу, которое, как Вы сами знаете, дает мне больше, чем все, что может дать Кёнигсберг, – этого я не смею Вам сказать, Вы и сами знаете, насколько глубоко я Вас почитаю. <…> Пока я болел, мне читали «Религию в пределах только разума». Поистине, бессмертное имя Иммануила Канта может без сомнений быть предпослано этой работе, которая способна принести и принесет так много пользы [1520].

Хотя Гиппель был верующим в том смысле, в котором Кант не был, он не видел в этой работе той опасности, которую видели в ней многие другие государственные деятели. Яхман попросил Канта в 1794 году использовать свое влияние на Гиппеля, «которого Вы можете убедить в чем угодно», чтобы добыть ему должность в Кёнигсберге. У Яхмана были основания полагать, что Кант действительно имел такого рода влияние на Гиппеля, поскольку он получил стипендию благодаря вмешательству Канта[1521].

Большая часть споров вокруг Гиппеля сосредоточилась на публикации его «Жизненных судеб по восходящей линии» (Lebensläufe nach aufsteigender Linie). В первом томе он активно пользовался записями лекций Канта по антропологии и метафизике. Вскоре после смерти Гиппеля некий Г. Флемминг в Гёттингене обещал доказать на основании сходства книги с опубликованными сочинениями Канта, что именно Кант – автор анонимных Lebensläufe, а также еще двух книг[1522]. Несколько позже Иоганн Адам Бергк ослабил это утверждение, выдвинув версию, что Кант написал только философские части книги. Кант понял, что надо ответить. В конце того же года он написал «Заявление об авторстве Гиппеля», указав, что не был ни автором, ни соавтором книги[1523]. Сходство между текстом Гиппеля и его собственными сочинениями объяснялось тем, что Гиппель пользовался записями, сделанными его учениками. Это не означало, что Гиппель занимается плагиатом. Лекции Канта – общественный товар, и любой, кто находит их полезными, может пользоваться ими так, как посчитает нужным. «Поэтому мой друг, который никогда отдельно не занимался философией, мог воспользоваться этими подручными материалами, так сказать, как пряностью, чтобы добавить вкуса для читателей, без требования дать отчет, раздобыл ли он их из соседского сада или из Индии»[1524].

Кант знал, что Гиппель был автором Lebensläufe, почти сразу после публикации книги, хотя в черновике своего заявления он утверждает, что никогда не затрагивал тему этих книг в разговорах или письменно, – но это потому, что он был чуток к нуждам Гиппеля. Поскольку Гиппель никогда ничего не говорил ему о книгах, и поскольку он считал, что того, кто хочет остаться инкогнито, в приличном обществе не нужно принуждать раскрывать себя, он уважал желания Гиппеля. Он знал, сколько его собственных мыслей вошло в Lebensläufe и в книгу «О браке», еще до того, как Гиппель их опубликовал. Гиппель был его «бывшим студентом, позже добродушным знакомым, а последние десять лет и близким (vertrauter) другом», и он не хотел причинить ему вреда. С другой стороны, однако, он не хотел казаться соавтором в литературном творчестве Гиппеля[1525].