Революция духовно богатого народа, происходящая в эти дни на наших глазах, победит ли она или потерпит поражение, будет ли она полна горем и зверствами до такой степени, что благоразумный человек, даже если бы он мог надеяться на ее счастливый исход во второй раз, все же никогда бы не решился на повторение подобного эксперимента такой ценой, – эта революция, говорю я, находит в сердцах всех зрителей (не вовлеченных в эту игру) равный их сокровенному желанию отклик, граничащий с энтузиазмом, уже одно выражение которого связано с опасностью и который не может иметь никакой другой причины, кроме морального начала в человечестве[1589].

Французская революция никогда не будет забыта. Это знак того, что мы можем продвигаться к лучшему или совершенствоваться. Политики (и священнослужители) должны это понять. Они должны двигать Просвещение вперед, а не сопротивляться ему. Ибо «Просвещение народа есть публичное обучение народа его обязанностям и правам по отношению к государству, к которому он принадлежит». Продвижения к лучшему можно ожидать не «снизу вверх, а сверху вниз». Вот почему образование в конечном счете дает больше надежды, чем революция. Другими словами, за образование должны отвечать философы, а не политики и священнослужители[1590].

Это действительно интересная статья, но можно усомниться в том, насколько она касается отношений между философским и юридическим факультетами. Третья статья, задуманная как письмо к Кристофу Вильгельму Хуфеланду по поводу его книги «Искусство продлить человеческую жизнь», темы, дорогой сердцу Канта, еще меньше связана с предполагаемой темой книги. Тем не менее она очень интересна для понимания взглядов самого Канта на жизнь и смерть[1591]. Кант соглашается с Хуфеландом в том, что физический элемент в человеке нуждается в моральном лечении, что мы должны придерживаться диететики, то есть «умения предотвращать болезни, в отличие от терапии, которая стремится их лечить»[1592]. Кант утверждает, что это тождественно «искусству продлить человеческую жизнь» Хуфеланда. Для Канта такая диететика не обещает легкой жизни. Потакая себе, мы сами себя портим – во всяком случае, он так считает. «Терпи и воздерживайся» (sustine et abstine) стоицизма является лучшим руководством. Это важно не только как «учение о добродетели», но и как медицинская наука, – которые на деле дополняют друг друга. Кант считает, что «тепло, сон, тщательный уход за человеком, который не болен, относятся к такого рода изнеженности, которую порождают удобства», несовместимые с общим стоическим принципом"[1593]. Таким же образом можно справиться с ипохондрией или патологическим чувством подавленности[1594]. Фактически Кант утверждает, что он сам выполнил эту задачу[1595]. Действительно, он рано овладел «искусством продлевать жизнь» и преуспел в нем – возможно, даже слишком, ибо его жизнь продолжалась намного дольше, нежели он сам желал бы.