Итак, если помнит читатель, я прервал свой рассказ на том месте, где я бросился вперед со своею цепью, чтобы, сколько возможно, задержать обходную колонну противника. Между тем бой уже кипел по всему фронту! Гром орудий мешался с ружейной и пулеметной трескотней и, казалось, сама природа, озаренная сиянием тихого летнего заката, как бы в испуге замерла перед этими мощными звуками, порожденными человеческим безумием. Боевой вихрь, бушевавший в стороне от моей роты, в своем бешеном порыве захватил, наконец, и нас и бросил, как щепки, в пучину боя… В эту минуту человек чувствует себя таким маленьким, ничтожным и беспомощным. Его воля и разум напряженно работают, стараясь постичь происходящее, его нервы натягиваются, как струны, готовые вот-вот лопнуть.

Никогда так остро не чувствуется потребность жизни, как в боевом огне, в минуту смертельной опасности. Животный страх за жизнь обуревает душу Какую мучительную борьбу с самим собой переживает человек. Даже самый вид его лица указывает на то, как трудно дается ему эта каждая минута боя. Лицо его бледнеет, капли холодного пота выступают у него на лбу, на висках надуваются жилы, и глаза пугливо блуждают по сторонам. И только некоторые натуры с исключительно развитой силой воли могут сохранять душевное спокойствие в самый разгар кровопролитного боя.

В своей книге я часто касаюсь этой мысли, чтобы лишний раз напомнить тебе, дорогой читатель, о тех не только физических, но и душевных муках, которые порождает война, и чтобы ты проникся уважением к памяти этих людей – страстотерпцев, которые своею кровью и невыразимыми страданиями вершили страшный приговор судьбы…

Возвращаюсь к рассказу. Пробежав без передышки около полуверсты, я остановил цепь на небольшом пригорке, который у меня уже был заблаговременно намечен. Мы поспели вовремя. Неровные темные цепи противника, мелькая между кустарником, были уже недалеко. Моя рота при пулемете, расположившаяся цепью с колена в густой траве среди кустов, была совершенно скрыта от взоров врага. Немцы двигались быстро, будучи уверены по донесениям разведки в том, что наших частей здесь нет. Я стоял, спрятавшись за куст, ближе к правому флангу своей роты и с тайным злорадством наблюдал за надвигавшимися цепями врага. Я приказал не стрелять без команды.

Страшное возбуждение, охватившее меня перед тем, вдруг сменилось странным спокойствием, почти безразличием ко всему. Я знал только одно, что мне нужно ценой хотя бы нашей гибели задержать здесь противника. Мне дела не было до того, что творилось на других участках фронта. Увы, я и не подозревал, что жертва моя была запоздалая… Все ближе и ближе подходили цепи… Точно это были игрушечные солдатики, маленькие издали, но только живые…