Но, увы, этого не случилось… В то время как наши ударные части, несмотря на свою малочисленность, стремительным натиском сразу же прорвали фронт, наши огромные резервы, оставшиеся позади нашей укрепленной линии, митинговали под гром орудий и никак не могли сговориться поддержать или не поддержать наступление. Некоторые полки готовы были броситься на помощь своим смелым товарищам, умолявшим поддержать их, так как немцы в панике отступают, другие полки отказывались… Между тем противник, заметив, что у нас делается что-то неладное, быстро оправился и сам перешел в наступление. Остатки наших лучших, сохранивших еще боеспособность частей, неся потери, едва успели отступить обратно в свои окопы, проклиная и ругая те полки, которые так подло предали их в руки врага… Какой позор! Такова, приблизительно, была картина на всех участках «наступления Керенского», окончившегося, как и следовало ожидать, полной неудачей.

Неудача этого знаменитого наступления имела очень тяжелые последствия. У противника открылись глаза. Он ясно увидел, что перед ним уже не могучая, организованная, дисциплинированная русская армия, представлявшая собой еще так недавно грозную, непобедимую силу, а ее разлагающийся труп и что теперь уже не Германия, а Россия накануне полного разгрома. Быстро и без труда ликвидировав «прорыв Керенского» на Галицийском фронте, австро-германцы сами перешли в решительное наступление, и «славные» революционные войска Керенского обратились в паническое бегство. Тщетно отдельные небольшие пехотные части, верные своему долгу, совместно с кавалерией и артиллерией старались сдержать натиск врага. Зачастую одна или две наши батареи, находясь в арьергарде без поддержки пехоты, прикрывали в течение нескольких часов отступление наших обозов и беспорядочных толп убегающих «товарищей». Ничто не могло удержать этого бешенного бегства охваченных паникой людей, ни личное присутствие их кумира – Керенского, ни его истерические выкрики, ни угрозы… Некоторое более или менее серьезное сопротивление революционная армия оказала австро-германцам под Тарнополем, но и здесь это сопротивление было вскоре сломлено, несмотря на огромное превосходство наших сил перед неприятельскими. И после того уже началось не отступление, но настоящее бесстыдное, позорное бегство… Огромные склады, горы снарядов, масса орудий всяких калибров и тысячи пулеметов, аэропланные базы, броневики – все это без жалости бросалось и попадало в руки ликующего врага. Таким образом, весь Брусиловский прорыв, удививший весь мир и стоивший таких огромных жертв, в короткое время был ликвидирован, и наша армия была отброшена к своей государственной границе. Движение противника по ее пятам было настоящим триумфальным шествием. Но вдруг неожиданно для себя здесь, на рубеже России враг встретил такое упорное сопротивление революционной армии, что, несмотря на все отчаянные попытки его продвинуться в глубь России, это ему нигде не удавалось. В русском солдате проснулся тот могучий дух, который пугал Германию и сломить который ей не удавалось вот уже третий год. Наступление по всему Галицийскому фронту было окончательно остановлено. Враг понял, что как ни больна тяжело русская армия, но все же она способна еще на сопротивление. Но, увы, это была ее последняя агония…