На другой день мы прибыли в Ставку, а вечером после высочайшего обеда я передал ген. Воейкову свой разговор с Сытиным о школе. Воейкову мысль о создании новой национальной школы очень понравилась, и он обещал поддержать перед государем мою просьбу об отводе в Царском Селе участка земли для этой школы. В пятницу перед завтраком, здороваясь со мною, государь говорит мне:

– Вы вчера ехали с Сытиным? После завтрака расскажете мне.

По окончании завтрака государь сразу подошел ко мне, и я дословно передал ему разговор с Сытиным о школе, закончившийся предложением последнего сейчас же пожертвовать миллион и нашим решением немедленно приступить к созданию новой школы. Государь слушал с огромным вниманием.

– Я всецело сочувствую вашему делу, – сказал он, когда я закончил рассказ. – Начинайте с Божьей помощью!

– Нам, ваше величество, необходим для школы небольшой участок десятин пять – земли в Царском Селе. Может быть, вы найдете возможным повелеть, чтобы дворцовое ведомство отвело его нам? – обратился я.

– К этому не встречается препятствий, – ответил государь.

– Еще одно обстоятельство. Может быть, в министерстве народного просвещения и в Св. Синоде проектируемая школа не встретит такого сочувствия, какое она встретила у вас. Тогда развитию ее этими ведомствами могут ставиться разные преграды. Я просил бы поставить нашу школу в совершенно независимое положение от обоих ведомств, – сказал я.

– Обещаю вам это, если вы возьмете школу в свои руки, – ответил государь.

Когда я рассказал Сытину о своей беседе с государем относительно школы, старик обезумел от радости.

В субботу, в 10 ч. утра Сытин был принят государем. Государь говорил только о школе и отпустил Сытина, пообещав ему полное свое содействие при ее устройстве. Сытин уехал очарованный государем, совсем забыв о Штюрмере.

При первом же моем приезде в Петроград у меня собралась группа педагогов, которых я познакомил со своей идеей новой школы и которые сразу же приступили к разработке плана, программы и всех деталей устройства школы. Весной 1917 г. должна была начаться постройка здания, но революция прервала наши начинания.

Возвращаюсь, однако, к прерванному рассказу.

Поезд, в котором я ехал, прибыл в Могилев 6 ноября с опозданием. Когда я подымался по лестнице в свое помещение, то встретил возвращавшихся с высочайшего завтрака двух свитских генералов – Б.М. Петрово-Соловово и гр. А.Н. Граббе. Слухи о петроградских настроениях в Государственной Думе и обществе уже долетели до Ставки.

Оба генерала поэтому набросились на меня с расспросами: что и как в Петрограде? Я рассказал, что знал. Они, в свою очередь, рассказали мне о происходившем в Ставке в мое отсутствие. 1 ноября к государю нарочно приезжал из Петрограда великий князь Николай Михайлович. Он в самых мрачных красках обрисовал государю внутреннее положение России, как и грозящую катастрофой политику распутинского правительства, и умолял его, пока не поздно, спасти положение.