Государь встретил меня стоя, почти у самых дверей.

На нем был мундир царскосельских гусар, который очень молодил его.

– Как вы съездили в Петроград? – обратился он ко мне и сейчас же пригласил меня сесть. – Вот сюда садитесь, по-архиерейски! – сказал он, улыбаясь и показал рукой на стоявший налево от входных дверей диван.

Я попросил разрешения сесть в стоявшее около дивана кресло. Государь сел в другое кресло, лицом ко мне. Не более шагу разделяло нас.

– Ваше величество! – начал я, – я четыре дня пробыл в Петрограде и за это время виделся со многими общественными и государственными деятелями. Одни, узнав о моем приезде, сами ко мне поспешили, к другим я заезжал. Всё это – честные, любящие вас и Родину люди.

– Верю! Иные к вам не поехали бы, – заметил государь.

– Так вот, все эти люди, – продолжал я, – обвиняют нас, приближенных ваших, называя нас подлыми и лживыми рабами, скрывающими от вас истину.

– Какие глупости! – воскликнул государь.

– Нет, это верно! – возразил я. – Не стану говорить о других – скажу о себе. В докладах о поездках по фронту и вообще в беседах с вами приятное я всегда вам докладывал, а о неприятном и печальном часто умалчивал. Дальше я не хочу навлекать на себя справедливое обвинение, и, как бы ни отнеслись вы к моему докладу, я изложу вам голую правду. Знаете ли вы, ваше величество, что происходит в стране, в армии, в Думе? Изволите ли прочитывать думские отчеты?

– Да, я читаю их, – ответил государь.

– В «Новом времени»? – спросил я.

– Нет, более подробные, – сказал он.

– Изволили вы читать речи Милюкова, Шульгина?

– Да, – ответил он.

– Тогда вы, ваше величество, знаете, что творится в Государственной Думе. Там в отношении правительства нет теперь ни левых, ни правых партий – все правые и левые объединились в одну партию, недовольную правительством, враждебную ему. Пока вас, ваше величество, отделяют от вашего правительства, но кто поручится, что вскоре не изменится и в этом отношении дело. Вы, конечно, знаете, против кого именно главным образом направлено возмущение Думы. Вы знаете, что в Думе открыто назвали председателя Совета Министров вором, изменником и выгнали его вон.

– Какие гадости! – с возмущением воскликнул государь.

– Почему же он не оправдывался, если он прав? – возразил я.

– Да как будешь оправдываться против таких несуразностей! – сказал государь.

– Если бы кто-либо меня назвал вором или изменником, я не только перед Думой, я перед целым светом закричал бы, что это ложь, – опять возразил я.

– Я давно знаю Штюрмера, знал его, когда он еще был ярославским губернатором, – сказал государь.