Девятого июня царь отказался от звания полковника трёх пехотных полков гвардии; новыми полковниками стали Н. Ю. Трубецкой, А. И. Шувалов и К. Г. Разумовский. Отменены были даже обычные символы императорского внимания — «именинные и крестинные деньги», которые теперь было приказано причислять к жалованью. Подобные акции могли только усилить недовольство в полках. Но государь ничего не замечал. Он облегчил задачу своим противникам тем, что отбыл 12 июня в любимый Ораниенбаум, забрав с собой наиболее надёжных своих приверженцев. Последний, отданный 25 июня царский приказ об отправке сводного отряда гвардейцев на заморскую войну оказался как нельзя кстати организаторам заговора; к тому же гвардейцам не на что было выступать, и полковое начальство 26 июня срочно просило выдать десять тысяч рублей.

В Ораниенбауме Императорский совет принял — уже без возражений — последние решения о срочном сборе средств на войну, немедленной «здаче королевства Прусского» немецкой администрации, создании «походной канцелярии». 27 июня на его последнем заседании был утверждён список царского «поезда» из 150 карет, фур и кибиток для следования до курляндской Митавы и далее в действующую армию. Но выступить в поход уже не пришлось.

Утром 28 июня Пётр III не подозревал, что его власть уже не распространяется за пределы резиденции. Он ещё успел провести «экзерцицию» своих войск и пожаловать тысячу душ М. Л. Измайлову и мызы в Лифляндии бригадирам Дельвигу и Цеймарну. Только при отъезде в Петергоф он получил первое известие об исчезновении супруги. Несколько часов ушло на совещания и рассылку уже бесполезных распоряжений в армейские и гвардейские полки. Даже предложенное Гольцем бегство к действующей армии было невозможным. Приказ о присылке из ямских слобод пятидесяти лошадей дошёл по назначению уже тогда, когда его никто не собирался исполнять.

Императора могли спасти либо бросок в Кронштадтскую крепость, либо следование совету опытного Миниха: «явиться перед народом и гвардией, указать им на своё происхождение и право, спросить о причине их неудовольствия и обещать всякое удовлетворение». Но на последнее Пётр не был способен, а на первое решился только к ночи. Однако к тому времени прибывший в Кронштадт адмирал Талызин уже привёл моряков и гарнизон крепости к присяге Екатерине и выдал каждому по «порционной чарке». Приплывший со свитой Пётр III после двух попыток высадиться вынужден был отправиться обратно. Хроника событий изложена в записках Я. Штелина:

«28-го июня назначен был у государыни обед в Монплезире (в Петергофе). В два часа приехал туда Пётр и нашёл дворец пустым: Екатерина ещё в пять часов утра, втайне от своих приближённых, отправилась в Петербург. Из свиты Петра князь Н. Ю. Трубецкой, граф М. Л. Воронцов и граф А. И. Шувалов едут туда же за известиями. В 3 часа государь и прибывшие с ним едут к каналу за дворцом и узнают от причалившего фейерверкера (поруч. Бернгорста) о начавшемся в Петербурге, с утра, волнении в Преображенском полку. По слуху, что возмущением руководит там гетман К. Г. Разумовский, посылают за А. Г. Разумовским в Гостилицы. Решено ехать в Кронштат, как скоро получатся известия из Петербурга. Разсылаются в разные стороны указы, которые тут же и пишутся, особенно Волковым с писарями; посланные с ними не возвращаются. Пётр, несмотря на представления приближённых, посылает в Ораниенбаум за голштинскими войсками в намерении защищаться. В 8 часов вечера прибыли эти войска. В 10 часов вечера же, по возвращении из Кронштата отправленнаго утром князя Барятинскаго, решаются плыть туда; голштинские полки отсылаются назад в Ораниенбаум. В 1-м часу ночи галера и яхта приблизились к Кронштатскому рейду, но им велят удалиться с угрозою стрелять. После тщетных попыток войти в гавань они поспешно отъезжают обратно к Ораниенбауму, но яхта опережает императорское судно и уходит в Петергоф. В 3 часа ночи государь возвращается в Ораниенбаум и идёт сначала в малый дворец, а потом перебирается в большой, распустив гарнизон, по просьбе дам. В Петергофе ходят страшные слухи о том, что делается в Петербурге, где такие же слухи об Ораниенбауме. В 5 часов утра 29-го числа в Петергоф приходит из столицы гусарский отряд под начальством поручика Алексея Орлова; до полудня прибывают оттуда же полки один за другим и располагаются вокруг дворца. Гусары спешат в Ораниенбаум и там занимают все входы и выходы. В 11 часов в Петергоф прибыла императрица верхом в гвардейском мундире и с ней одетая таким же образом княгиня Дашкова; Екатерину войско принимает восторженно, с криками ура и пушечною пальбою. Г. Г. Орлов и генерал-майор Измайлов отправлены в Ораниенбаум за императором. В 1-м часу они привезли его и высадили в дворцовом флигеле. На всё ему предложенное он изъявил согласие. Около вечера он отправлен в Ропшу, а императрица в 9 часов выехала из Петергофа и в следующий день около полудня имела торжественный въезд в столицу»33.