Пока же будущей Екатерине Великой приходилось уживаться с мальчиком-мужем, краснеть из-за своих туалетов и оправдываться за долги: «Во-первых, я приехала в Россию с очень скудным гардеробом. Если у меня бывало три-четыре платья, это уже был предел возможного, и это при дворе, где платья менялись по три раза в день; дюжина рубашек составляла всё моё бельё; я пользовалась простынями матери. Во-вторых, мне сказали, что в России любят подарки и что щедростью приобретёшь друзей и станешь всем приятной».

Екатерина «решила очень бережно относиться к доверию великого князя, чтобы он мог, по крайней мере, считать меня надёжным для него человеком, которому он мог всё говорить, безо всяких для себя последствий». Она старалась расположить к себе окружающих, начиная от слуг и кончая придворными: «И в торжественных собраниях, и на простых сходбищах и вечеринках я подходила к старушкам, садилась подле них, спрашивала о их здоровье, советовала, какие употреблять им средства в случае болезни, терпеливо слушала бесконечные их рассказы о их юных летах, о нынешней скуке, о ветрености молодых людей; сама спрашивала их совета в разных делах и потом искренне их благодарила. Я знала, как зовут их мосек, болонок, попугаев, дур; знала, когда которая из этих барынь именинница. В этот день являлся к ней мой камердинер, поздравлял её от моего имени и подносил цветы и плоды из ораниенбаумских оранжерей. Не прошло двух лет, как самая жаркая хвала моему уму и сердцу послышалась со всех сторон и разнеслась по всей России. Самым простым и невинным образом составила я себе громкую славу, и, когда зашла речь о занятии русского престола, очутилось на моей стороне значительное большинство». Насчёт «всей России» и тем более «великой славы» можно и усомниться, но для скромной немочки вхождение в высший свет чужой огромной империи на самом деле было большой победой.

Другой «тихой» победой явилось становление личности будущей правительницы империи. В те времена барышни читать ещё не привыкли и во всяком случае предпочитали соответствующую чувствительную литературу. По уровню образования Екатерина едва ли не уступала мужу. Устроенный шестнадцатилетней принцессе «экзамен» показал, что она умеет «по немецки писать и читать с ошибками многими; по француски говорить, писать и читать хорошо; из арифметики слагать несколько и умалять худо; из Закона Божьего по лутеранскому исповеданию молитвов по немецки с десять знает худо, а Священному Писанию не учена вовсе; танцовать изрядно способна, а сверх того иному ничему не научена».