Пётр был убеждён, что достаточно военных приготовлений вместе с дипломатическим демаршем, чтобы заставить Данию капитулировать. Испуганный король Фредерик V даже написал особую молитву, с которой обращался к Господу: «Твой червь, прах и пепел». Но донесения из Копенгагена сообщали, что, несмотря на «ужас и беспокойство» народа, там полным ходом шли подготовка флота из тридцати линейных кораблей и восемнадцати фрегатов, переброска войск в Шлезвиг и заготовка припасов. Стало ясно, что предстоит не демонстрация силы, а настоящая война, к которой не были готовы ни дипломаты, ни армия.

Возражал даже обычно не решавшийся перечить Воронцов. Как следует из его доклада от 12 апреля, канцлер не только назвал предстоявшую кампанию «химерической», но и отстаивал своё мнение («иного сказать не могу»), поскольку воевать без сильного флота, «довольных магазинов», а главное — без «великих сумм» не считал реальным. Корпус Чернышёва отправился на помощь прусской армии, а войска Румянцева на протяжении апреля и мая только укомплектовывались людьми и лошадьми, и в полках даже началось дезертирство из-за отсутствия денег.

Мечтавший о славе император столкнулся с проблемой финансирования и материально-технической подготовки армии к войне вдалеке от собственных границ с противником, обладавшим превосходством на море. Вступив на престол, Пётр III обнаружил в закромах Кабинета не менее полумиллиона рублей наличными и значительную сумму в виде слитков золота и серебра с императорских заводов на Алтае. Сразу последовали щедрые траты: 150 тысяч рублей на строительство Зимнего дворца, 60 тысяч — на любимый Ораниенбаум, столько же предполагалось потратить на намечавшуюся на сентябрь коронацию; 20 тысяч получила в качестве «пенсии» фаворитка. Для самого императора выписывались импортные обновки: «кафтан серебряной с бархатными алыми с зелёным цветочками» за 270 рублей, бархатные кафтаны по 80 рублей, а всё прочее с доставкой обошлось почти в десять тысяч.

Наличные запасы быстро были исчерпаны: уже в январе Пётр пустил на расходы 120 тысяч рублей, предназначенных наследнику Павлу, и прекратил оплату счетов покойной тётки частным лицам. Документы Камер-коллегии показывают, что недостающие на достройку Зимнего дворца 100 тысяч пришлось искать проверенным способом — по всем кассам, включая Тульскую провинциальную канцелярию, которая оплатила изготовление дворцовых замков и «шпаниолетов». Зато такую же сумму Пётр распорядился выделить «для переводу в Голштинию».

Принятое ещё в январе решение о переделке медных монет и понижении пробы серебряных пока не дало результатов, зато только текущие расходы заграничной армии исчислялись в феврале 3 338 502 рублями. Судя по расходным ведомостям Кабинета, личные траты императора были умеренными, однако обстановка нового дворца и экипировка голштинской гвардии требовали немалых средств. Екатерина II до 1767 года расплачивалась по счетам покойного супруга за мундиры, позументы и прочую амуницию, за посуду, мебель, книги.