«...Не успел он только удостовериться о приближении кончины тётки своей и благодетельницы, потребил её память в сердце своём прежде, нежели она ещё дух свой последний испустила, так что на тело её усопшее или вовсе не глядел, или когда церемониею достодолжного к тому был приведён, радостными глазами на гроб её взирал, отзывался при том неблагодарными к телу её словами... Не имев, как видно, он в сердце своём следов веры православной греческой (хотя в том довольно и наставляем был), коснулся перво всего древнее православие в народе искоренять своим самовластием, оставив своею персоною Церковь Божию и моление... Потом начал помышлять о разорении и самих церквей, и уже некоторые и повелел было разорить самым делом... По таковому к Богу неусердию и презрению закона Его, презрел он и законы естественные и гражданств, ибо имея он единого Богом дарованного нам сына, великого князя Павла Петровича, при самом вступлении на всероссийский престол не восхотел объявить его наследником престола, оставляя самовольству своему предмет, который он в погубление нам и сыну нашему в сердце своём положил, а вознамерился или вовсе право, ему преданное от тётки своей, испровернуть, или Отечество в чужие руки отдать... ... законы в государстве все пренебрёг, судебные места и дела презрел, и вовсе об них слышать не хотел, доходы государственные расточать начал неполезными, но вредными государству издержками, из войны кровопролитной начинал другую безвременную и государству Российскому крайне бесполезную, возненавидел полки гвардии, освященным его предкам верно всегда служившие... А напоследок стремление так далеко на пагубу нашей собственной персоны возрастать стало... от чего наипаче помыслы его открылися и до нас дошли, вовсе нас истребить и живота лишить... И для того, призвав Бога в помощь, а правосудие его Божественное себе в оборону, отдали себя или на жертву за любезное отечество, которое от нас то себе заслужило, или на избавление его от мятежа и крайнего кровопролития. По чему вооружася силою руки Господней, не успели мы только согласие своё объявить присланным к нам от народа избранным верноподданным, тот час увидали желание всеобщее к верноподданству, которое нам все чины духовные, военные и гражданские все охотнейшею присягою утвердили...»36

«...Не успел он только удостовериться о приближении кончины тётки своей и благодетельницы, потребил её память в сердце своём прежде, нежели она ещё дух свой последний испустила, так что на тело её усопшее или вовсе не глядел, или когда церемониею достодолжного к тому был приведён, радостными глазами на гроб её взирал, отзывался при том неблагодарными к телу её словами...