Но молодую женщину интересовали уже не только любовные интриги. Пока муж проводил время с Елизаветой Воронцовой и своим голштинским войском, великая княгиня, как и многие другие придворные, понимала, что царствование Елизаветы Петровны подходит к концу. Между тем Европа вступала в Семилетнюю войну и придворные «партии», поддерживаемые одна Австрией и Францией, другая Англией и Пруссией, вступили в очередную схватку. В этом противостоянии Екатерина склонилась на сторону могущественного канцлера Бестужева-Рюмина — сторонника союза с Англией и противника французов.

Переписка Екатерины 1756 года с начальником своего возлюбленного (Понятовский был секретарём английского посланника Чарлза Уильямса) свидетельствует, что она ждала смерти государыни. В письме от 25 сентября, отправленном после ужина, на котором императрица сказала, что стала чувствовать себя лучше и уже не страдает кашлем и одышкой, великая княгиня довольно ехидно замечает: «...если она не считает нас глухими и слепыми, то нельзя было говорить, что она этими болезнями не страдает. Меня это прямо смешит». Но государыня была не так уж плоха, и Екатерина не скрывала раздражения: «Ох, эта колода! Она просто выводит нас из терпения! Умерла бы она скорее!»

Однако в ту пору великая княгиня ещё не отделяла своих интересов от судьбы мужа. Екатерина уже имела план (изложенный в её письме от 18 августа 1756 года) утверждения Петра III у власти в случае неожиданной смерти императрицы: вместе со своими сторонниками А. П. Бестужевым-Рюминым, С. Ф. Апраксиным и генералом Ю. Г. Ливеном она должна была войти «в покои умирающей» вместе с сыном, принять присягу караула и, опираясь на пятерых доверенных гвардейских офицеров и «младших офицеров» из Лейб-компании вместе с их солдатами, пресечь попытки сопротивления со стороны Шуваловых. Екатерина признавалась: «В моей голове сумбур от интриг и переговоров» Она даже составила мужу специальную инструкцию, шесть из семнадцати параграфов которой были посвящены организации немедленного приведения гвардии и Лейб-компании к присяге. Кстати, в тогдашних письмах Екатерины её супруг выглядел «весьма рассудительным» и способным «ухаживать» за гвардейцами, то есть весьма непохожим на тот образ ограниченного голштинца, который был создан позднее в её мемуарах.

Вокруг «молодого двора» складывалась «партия» недовольных могуществом Шуваловых. Екатерина обсуждала с Бестужевым его план, по которому она становилась «соправительницей» императора, а канцлер — президентом трёх «первейших» коллегий и командующим гвардией. Но одновременно она тайно встречалась с шефом Тайной канцелярии Александром Шуваловым, а его влиятельный брат Пётр сообщил о готовности ей служить.