Не менее интересны еще два упущенных исследователями момента. Первое: Ричард Глостер систематически рассылал «тайных гонцов (secret messengers)» и давал своим доверенным людям некие «тайные поручения (secret instruccion, secret trust)»; в тексте «Истории» об этом сказано двенадцать раз. Приведу несколько примеров. Герцог Глостер якобы велел своим людям силой забрать младшего брата Эдуарда из церковного убежища, если вдовствующая королева не согласится отдать сына добровольно (эта силовая акция не понадобилась). Подготовив обвинения в адрес лорда Гастингса в государственной измене, протектор будто бы направил к нему одного из своих свитских (формально в качестве почетного эскорта; на деле посланец должен был сопроводить лорда на роковое заседание Королевского Совета). Ричард III приказал убить сыновей Эдуарда IV; затем он распорядился перезахоронить тела принцев. Таким образом, криминальный характер «тайных поручений» не вызывает сомнений.

Второе: по-видимому, эта секретная деятельность была настолько масштабной и интенсивной, что для нее пришлось выделить отдельное (разумеется, тайное) помещение. Томас Мор писал: «Я достоверно знаю, что еще когда Глостер после смерти короля Эдуарда прибыл в Йорк… герцог Бэкингем послал туда наисекретнейшим образом некоего Персела, своего верного слугу, который пришел к Джону Уорду, столь же доверенному слуге герцога Глостера, и выразил желание как можно более тайно и укромно предстать перед его хозяином и поговорить с ним. Извещенный о такой просьбе, герцог Глостер приказал, чтобы в глухую ночную пору, когда весь народ разойдется, тот был доставлен к нему в тайные покои».

Это единственное упоминание о «тайных» комнатах, на мой взгляд, служит нескольким целям. Первая – переосмысление событийного ряда. Если контакты герцогов были обставлены такими формальностями, значит, они обсуждали нечто по-настоящему незаконное. Однако, если убрать из описания бесконечные «тайно», «секретно», «глубокой ночью», оказывается, что Бэкингем не делал ничего предосудительного: в нестабильной политической ситуации он всего лишь пообещал законному протектору королевства в случае необходимости прибыть в его распоряжение в сопровождении верных ему «дворян северных графств».

Не менее, а может быть и более важен сам «факт» существования неких секретных помещений, в которых темной ночью творились злые дела. Очевидно, что в данном случае Мор виртуозно использовал психологические штампы. Неоднократное возвращение рассказчика к «тайным» сторонам деятельности Ричарда в конце концов внедряло в сознание читателя по-настоящему революционную для начала XVI в. идею: безупречная репутация герцога – не более чем фикция.