Традиционно исследователи ограничиваются рассмотрением трех проанализированных выше направлений трансформации образа правителя: изменение внешности, приписывание Ричарду всех грехов истинного тирана, легализация слухов. Все остальные несоответствия обычно рассматриваются как случайные ошибки и небрежности (особняком стоит разве что ключевой для «Истории» эпизод – убийство принцев в Тауэре, который многие историки также склонны считать сфальсифицированным). Однако, при ближайшем рассмотрении методологический арсенал Томаса Мора оказывается куда богаче. Можно выделить еще как минимум два пути искажения реальности – это демонизация окружения Ричарда Глостера и радикальная переработка обстоятельств жизни герцога до 1483 г.

Начну с сообщений о людях, безоговорочно поддержавших воцарение Ричарда III. Первое, что бросается в глаза – это крайне незначительное количество титулованных сторонников Глостера. Если верить Томасу Мору, среди лордов у герцога было только два, да и то временных, союзника: Уильям Гастингс, которого протектор казнил после печально знаменитого Совета в Тауэре 13 июня 1483 г., и Генри герцог Бекингэм, который вскоре после коронации Ричарда III поднял против него восстание. Любопытно, что Мор путает имена обоих аристократов: Гастингс ошибочно назван Ричардом, а Бекингем – Эдуардом.

Среди дворян Глостера безоговорочно поддерживали лишь трое: Ричард Рэтклиф, Уильям Кэтсби и Джеймс Тирелл. Безусловно, Мор не пишет, что иных сторонников у Ричарда III не было. И тем не менее, автор «Истории» не раз подчеркивает, что герцог мог полностью доверять только этому триумвирату, лишь они входили в его «ближний круг» и готовы были идти за своим господином до конца. Все остальные якобы служили Ричарду временно и, вероятнее всего, из-за денег: «Богатыми дарами он [герцог Глостер] приобретал себе лишь непрочную дружбу».

Необходимо отметить, что в этом конкретном случае Томас Мор мог практически не кривить душой. Общеизвестно, что во времена Тюдоров от Ричарда III буквально открещивались. Вряд ли кто-то из собеседников великого гуманиста мог решиться публично заявить о столь рискованных симпатиях.

Несравненно более значимы поистине убийственные характеристики, которые Мор дает Рэтклифу, Тиреллу и Кэтсби. Ричард Рэтклиф будто бы «имел жизненный опыт и хитрый ум, в речах был краток и груб, в обращении резок и крут, в злодеяниях смел, а человеческой жалости и страху Божьему одинаково чужд». Отличительными чертами Уильяма Кэтсби были: представительная внешность, «тонкий ум», превосходное знание законов, но одновременно двуличие, неумеренное честолюбие и вероломство (Кэтсби будто бы погубил своего покровителя лорда Гостингса, т. к. хотел заполучить часть его владений и должностей). Наконец, Джеймс Тирелл «был человек выдающийся и по своим природным дарованиям мог бы служить более достойному принцу, если бы умел служить Богу и милостью Божией приобрести столь же много честности и доброй воли, сколько имелось у него силы и ума. Сердце у него было гордое, и он страстно стремился пробиться наверх». Мор утверждал, что именно неумеренное честолюбие заставило Джеймса Тирелла взять на себя организацию убийства сыновей Эдуарда IV.