В феврале 1951 года Андре узнает, что Жорж отправился в «научную командировку» на остров Диксон, однако о том, что он погиб в снежную бурю, ей станет известно уже после освобождения из лагеря в 1955 году. Запрос, сделанный в 2018 году в ЗАГС Красноярского края, подтвердил факт смерти Жоржа в Долгано-Ненецком районе 6 марта 1953 года – на следующий день после смерти Сталина[184], однако что из себя представляла «научная командировка» Жоржа и каковы были обстоятельства его смерти, выяснить так и не удалось.
Если Андре не написала о том, что ее сын Жорж сидел в лагере, потому что не знала об этом, то о другом важном событии в своей жизни она явно умолчала, – вероятно, воспоминание о нем было для нее слишком тягостным. Так, в интервью Sud-Ouest в 1963 году[185], уже после выхода книги, Андре Сенторенс призналась журналисту, что у нее в лагере родился сын. По ее словам, к моменту освобождения в 1945 году она обнаружила, что беременна от некоего ветеринара-грузина, имени которого она не называет, однако скрыла от него этот факт, опасаясь, что ребенка могут у нее отобрать, как это произошло в свое время с Жоржем. Ребенка она назвала Юрий. Через неделю после родов начальник лагеря приказал ей уехать из Молотовска и на просьбу Андре отсрочить отъезд ответил, что с 39-й статьей в паспорте она не имеет права заводить детей. В трехлетнем возрасте Юра тяжело заболел, но вызвать врача было неоткуда. Пришедшая медсестра сделала ребенку инъекцию противодифтерийной сыворотки, от которой он умер в мучениях. В семейном архиве Жерара Посьелло сохранились пронзительные фотографии похорон мальчика.
Больше детей у Андре не было.
* * *
Андре Сенторенс вернулась во Францию в 1956 году. В том же году тогдашний руководитель СССР Никита Хрущев на XX съезде КПСС сделал «закрытый» доклад «О культе личности и его последствиях», вызвавший большую сенсацию в СССР и во всем мире. С наступлением «оттепели» бывшие узники сталинских лагерей в Советском Союзе стали писать свои воспоминания о пережитом. Лишь мизерная часть из них была опубликована в СССР во второй половине 1950-х – начале 1960-х годов. Другие же воспоминания многие годы распространялись в самиздате или в русских эмигрантских изданиях и начали публиковаться в нашей стране только со времен горбачевской перестройки – с конца 1980-х годов.
За границей ситуация с воспоминаниями бывших заключенных советских лагерей обстояла иначе, чем в Советском Союзе. К началу шестидесятых годов там, в отличие от СССР, были известны печатные свидетельства о советских «концлагерях» (именно так они официально и назывались у нас до 1929 года!) двадцатых годов, обнародованные людьми, сумевшими тем или иным способом бежать из СССР. В частности, они были опубликованы на Западе в 1926–1928 годах. Среди них стоит отметить воспоминания Созерко Мальсагова «Адский остров»[186], Георгия Бессонова «Двадцать шесть тюрем и побег с Соловков»[187], француза Раймона Дюге «Каторга в красной России: Соловки, остров голода, пыток и смерти»[188]. Несколько позже, в 1935 году, вышла книга Ивана Солоневича «Россия в концлагере»[189], принесшая ему мировую известность. По мере укрепления сталинского режима информация о лагерях все меньше и меньше просачивалась на Запад.