В Кабассоне, где проводил лето Поль-Луи Вейлер, царил другой, но не менее впечатляющий стиль. Ему принадлежала огромная, похожая на замок, средневековая вилла «Королева Жанна», расположенная на мысе в пятнадцати милях к югу от Сен-Тропе. Обстановка там была более аскетичной, чем на вилле «Леопольда»; гостям помоложе предоставлялись комнаты со стенами из голого камня, где были лишь кровать и умывальник. Роскошь заключалась в уникальности этого места, качестве еды, развлечениях и блестящем обществе.

Капитан Поль-Луи Вейлер был старше меня лет на двадцать. Он сделал состояние на поставках оружия во время Первой мировой войны и с тех пор купался в деньгах. Он был — и до сих пор остается — очень энергичным человеком, который и сейчас, в возрасте девяноста лет, каждый день катается на водных лыжах. Как-то мне довелось побывать на вечере, который он устраивал в другом своем доме, на острове Сен-Луи в Париже. На икру он тогда потратил $150 000 — а дело происходило в 1950-е; по сегодняшнему курсу это не меньше $1 000 000. Гости ложками накладывали себе из хрустальных чаш полные тарелки икры, как будто это были спагетти.

На вилле «Королева Жанна» у Вейлера всегда была целая коллекция королей, королев и других избранных знаменитостей рангом пониже, таких как Жан-Поль Гетти II и его жена, экзотическая красавица Талита. Королева Италии постоянно приезжала к Вейлеру. Но самыми интересными гостями, когда я останавливался на вилле в 1960-е, для меня были Чаплины: Чарли, его жена Уна и их семнадцатилетняя дочь Джеральдин, с которой мы флиртовали.

Чаплина я знал еще по Голливуду. Мы оба тогда были холостяками, и оба любили играть в теннис. Часто мы играли на корте Чаплина, где к нам присоединялся Билл Тилден — великий теннисист, который вечно пребывал в подавленном настроении, потому что его травили за гомосексуальность. Мы с Чарли симпатизировали друг другу. Ему нравилось, как я в быстром темпе имитирую его знаменитую походку. «Как ты это делаешь? — спрашивал он меня. — Меня приходится снимать в ускоренном режиме, чтобы добиться такого эффекта».

Чаплин был средним теннисистом, но обладал большой ловкостью и, в отличие от некоторых звезд, которые в обычной жизни неимоверно скучны, он был прекрасным собеседником и умел развлечь компанию. Его можно было назвать идеальным гостем; на вечеринках он был способен часами держать внимание аудитории, используя все свои таланты — музыкальный, пластический и мимический. Помню, как однажды он заворожил всех собравшихся, показывая, как он флиртовал с Сомерсетом Моэмом. Чаплин, разумеется, был гетеросексуалом, большим любителем женщин, а Сомерсет Моэм открыто признавал свою бисексуальность. Однажды на голливудской вечеринке Чаплин играл на фортепьяно и заметил томные взоры, которые бросал на него Моэм. Не отдавая себе отчета в том, что делает, Чаплин стал отвечать на его взгляды и флиртовать с ним с застенчивым кокетством пятнадцатилетней девушки, польщенной вниманием знаменитого писателя (можно представить себе эту картину). Он так вжился в роль, что даже не понял, что возбуждает в бедном Моэме ложные надежды. Когда тот с явными романтическими устремлениями подошел к фортепьяно, Чаплин упорхнул, все еще пребывая в образе испуганной юной девы, чувствующей вину за флирт с мужчиной намного старше себя. Чарли смог идеально воссоздать для нас эту забавную сценку.