Хотя я не упомянул об этом в письме, я считал такую возможность величайшим профессиональным шансом в своей жизни. У меня бы появилась возможность создать образ, который будет помниться годами, который будут фотографировать, копировать, который останется в музеях и книгах.

Но ответа на свое письмо я не получил и никаких дальнейших шагов не предпринимал. Настаивать было бы глупо. Я надеялся, что мои давние хорошие отношения с семьей, особенно с Джо Кеннеди, могут повлиять на выбор Джеки, но, очевидно, у нее на этот счет имелись свои соображения. Поэтому я уехал в Нассау и забыл об этом… вплоть до звонка от секретаря избранного президента.

У меня было два дня, чтобы подготовиться к встрече, но не было ни бумаги, ни карандашей, ни идей. Я купил бумагу в магазине и сел, уставившись на воду. Полная пустота. Ну почему у меня всегда так? Почему мне приходится доставать кроликов из шляпы под огнем, в экстремальных условиях? Это происходило с самого начала моей карьеры, с тех пор, когда в 1940-м мне за одну ночь пришлось нарисовать все эскизы для Paramount. Воспоминания о Paramount и моей работе в кино пришлись как нельзя кстати и задали моим мыслям нужное направление.

Я подумал: Олег, ты должен работать как для звезды. Забудь о рынке, о продажах и о себестоимости. Ты должен забыть обо всем, чем жил последние десять лет, и вернуться к истокам. Думай о женщине и о ее роли. Все остальное не имеет значения, думай только о Джеки. Ты знаешь ее вкус лучше, чем твои конкуренты. Ты знаешь людей, с которыми она общается, и что она предпочитает носить. Думай о Джеки и о том, что она хотела бы надеть на чаепитие с премьер-министром Индии, или на официальный правительственный обед… или на саму церемонию инаугурации. И в процессе рассуждений я понял, что пришло время отбросить скромность. Почему бы не замахнуться на весь ее гардероб? Если я так уверен, что справлюсь с этой работой лучше любого другого, почему бы не убедить в этом и ее?

Я уверял себя, что в этом и состояло мое жизненное предназначение, к этой великой возможности я готовился долгие годы. Все фрагменты мозаики наконец сложились, даже те, которые имели символический смысл. Я родился, чтобы служить при дворе; это веками было в генах семей Кассини и Лоевских. Администрация Кеннеди, покровительствовавшая художникам, интеллектуалам, артистам, светским людям, представляла собой наиболее близкую для Америки — по крайней мере, при моей жизни — версию королевского двора. Я буду презентовать себя не как какого-нибудь портного с булавками во рту, а в стиле Артура Кассини — как придворного, выполняющего важную миссию. Мой социальный статус вполне годился для этой роли. Я уже был дизайнером-драчуном, дизайнером-авантюристом. Почему бы мне не стать дизайнером-придворным?