Фатализм был неотъемлемой частью его характера: «Я сделаю все, что могу и как могу, а в остальном положусь на Бога».

В Бога он верил. «Я стараюсь быть хорошим мальчиком, вдруг он за мной наблюдает», — говорил он. Он тщательно соблюдал религиозные обряды, но я не знал, как он на самом деле относится к церковным ритуалам. Как-то я привел ему цитату из «Государя» Макиавелли, где говорилось, что успешному правителю невозможно подчиняться общепринятым нормам морали.

«В целом я с этим согласен, — сказал он. — Лидеру приходится проявлять гибкость, но есть границы, которые пересекать нельзя. У лидера есть важная обязанность — показывать людям пример».

«Вы имеете в виду — ходить в церковь по воскресеньям?» — спросил я, и он рассмеялся. Бывало, я его поддразнивал, как в свое время Грейс Келли, пытаясь обсудить догмат о непогрешимости Папы Римского и другие сложные вопросы веры, но он на это не шел. «Человеческие слабости не умаляют величия Бога», — говорил он.

Нравственность и моральные установки разных культур мы с ним тоже часто обсуждали. Я рассказывал ему о «Камасутре». «Это не просто восемьдесят шесть позиций — кстати, я уверен, что никто не пробовал выполнить все и остался после этого в живых, — это руководство к тому, как достичь счастья через познание другого человека. А это возможно только благодаря любви».

Его очень интересовала эта тема, и мы много говорили с ним о морали античного мира, о принципах полигамии, разнообразных представлениях о верности в других культурах. Эти беседы мы вели вдвоем, попивая бренди и покуривая сигары. «Лучше всех живется Пьеру Сэлинджеру[225], — задумчиво говорил он. — Летает в Париж по два раза в месяц, обедает в лучших ресторанах и курит кубинские сигары». Ему самому нравились длинные тонкие сигары, и однажды он меня предупредил: «Олег, советую вам пополнить свой запас — мы введем эмбарго против Кубы».

Благодаря этой подсказке я мог бы заработать целое состояние, но, разумеется, я никогда не стал бы извлекать выгоду из слов президента, и он это знал (хотя свой личный запас сигар я пополнил весьма ощутимо).

Еще президент любил поговорить о женщинах. Мы с ним обсуждали, какие качества делают женщину неотразимой. «Мистер президент, — пускался я в рассуждения, — это могут быть совершенно разные качества. Причем это справедливо как в отношении женщин, так и в отношении мужчин. Есть романтический типаж и есть эротический типаж. Как женщина, так и мужчина могут быть потрясающе хороши собой, но при этом совсем не сексуальны. Например, Тайрон Пауэр воплощал на экране романтический типаж без особого сексапила, тогда как Эррол Флинн и на экране, и в жизни буквально источал сексуальность».