Джеки позвонила мне сразу же, как узнала печальные новости, и пригласила приехать к ним в Ньюпорт. «Приезжайте, побудьте с нами какое-то время, — сказала она. — И привозите с собой друга или подругу».

Я взял с собой подругу, девушку из Техаса, которая просто оцепенела, узнав, что ей предстоит общаться с президентской четой в неформальной обстановке. Мы обедали в столовой вчетвером, и бедняжка стала объектом внимания президента, который в беседе руководствовался методом Сократа[228]. Думаю, она так никогда и не смогла оправиться от этой чести. «Она очень хорошенькая, — сказала мне потом Джеки и добавила, явно не понимая природу благоговейного молчания девушки: — Но вы наверняка можете найти себе подругу поинтереснее».

Президент в то лето часто был со мной откровенен. Он спрашивал меня, не могу ли я порекомендовать достойных американцев итальянского происхождения, чтобы назначить их на посты в его администрации (я порекомендовал одного судью, но Кеннеди не остановил на нем свой выбор из-за конфликта интересов). Мы обсуждали с ним кандидатуры послов, никто из которых не владел иностранными языками. Я позволил себе заметить, что для успешной работы посла важно не только какую сумму он пожертвовал на президентскую предвыборную кампанию, но и другие качества — например, владение языком страны и знание местных обычаев.

«Да, — ответил он, — но если бы я не обещал им эти должности, никто бы не делал пожертвований».

Я несколько раз приезжал к ним на Род-Айленд. Спалось мне там плохо: агенты службы безопасности патрулировали территорию, и шум их шагов на гравиевых дорожках постоянно меня будил. Один раз для встречи с президентом туда приезжал Джавахарлал Неру. Президент его недолюбливал. «Этот святоша… Да он самый большой лицемер из всех, кого я встречал».

Государственный секретарь Дин Раск иногда его раздражал, хотя он считал его блестящим политиком: «Дин представляет мне двадцать вариантов действий, убеждает в их достоинствах, а потом столь же убедительно говорит об их недостатках».

По его словам, министр обороны Роберт Макнамара отличался большей решительностью: «Он тоже приходит ко мне с двадцатью вариантами, а потом говорит — господин президент, я считаю, мы должны сделать то-то и то-то. Это мне нравится. Так легче работать». Как-то мы с Кеннеди плавали на его яхте недалеко от Ньюпорта, и он сказал, глядя на флотилию военных кораблей: «Моя работа могла бы доставлять мне удовольствие, если бы в мире не царил такой хаос».

Я очень ценил такие моменты. Однажды президент мне сказал: «Я получаю удовольствие от наших бесед, потому что в разговоре мы спокойно можем перескакивать с темы на темы — от материй высокого порядка до самых низких. А еще вы являетесь одним из считаного числа людей, которым от меня ничего не нужно, и, самое главное, я могу вам доверять. Вы никому ничего не рассказываете».