«Успокойся, Берни, — сказал я. — Ты их победил. Угомонись, пока ты себе не навредил».

Это действительно была победа. Тот мужик, которого я швырнул о стену, все еще лежал на полу и не мог очухаться. Не повезло ему, потому что адвокат, который до этого наблюдал за схваткой с безопасного расстояния, вдруг подскочил и изо всей силы пнул беднягу, сломав себе большой палец на ноге.

Впоследствии Берни рассказывал эту историю так: я разобрался с одним противником, он разобрался с другим, а адвокат сломал палец на ноге. Никто не пострадал, кроме адвоката. После того как я себя проявил, Берни настаивал, чтобы мы путешествовали вместе (я к тому времени познакомил его с Викторией Принсипал[243], и она тоже стала на время постоянной частью его свиты). Должен признаться, мне нравилось летать с ним по миру и строить свои замки на песке — мы осматривали фабрики на юге Италии, где должны были производить линию одежды «Кассини бутик». Мы вместе путешествовали и в другие места; как раз во время одного из таких путешествий, в доме Ральфа Столкена в Палм-Спрингс, суровая реальность, уставшая гоняться за Барни Корнфилдом, наконец настигла его.

Реальная картина мира была, разумеется, нежелательной гостьей в его жизни, он вообще забыл о ее существовании. Он вскользь упомянул, что в Женеве должно состояться важное собрание компании. Совет директоров IOS был настроен против него, но его это совершенно не заботило.

«Не глупи, — сказал я ему. — Ты должен полететь туда и отстаивать свою позицию».

«Наверное, ты прав, — ответил он. — Мой самолет здесь. Я полечу».

Но утром я увидел его в столовой Столкена, где он пил кофе в компании привлекательной блондинки. «Что случилось? — спросил я. — Ты что, с ума сошел?»

«Я проспал, — сказал он. — Да ну его к черту».

Да ну его к черту — именно так решил совет директоров и исключил Корнфилда из своего состава. Он зашел слишком далеко, делал слишком экстравагантные инвестиции — например, вложил 100 миллионов долларов в развлекательные проекты, которые так никогда не были реализованы, через сомнительные фонды. Именно они, а не надежные вложения в инвестиционные паи других фондов, на которые опиралась компания IOS, составляли теперь большую часть активов Фонда Фондов. Поползли слухи о растрате, инвесторы стали лихорадочно требовать возмещения своих паев. Все разваливалось буквально на глазах, как карточный домик.

А как же палаццо Русполи, Римский Дом Кассини, шесть тысяч работниц, готовых производить мою линию одежды?

Улетучились.

Закон банановой кожуры снова вступил в действие. В этот раз я упал очень больно. Я перестал заниматься своим бизнесом в Нью-Йорке, сделав ставку на Корнфилда — мне это казалось верным делом. И теперь передо мной стояла серьезная проблема: я не хотел возвращаться из Европы с пустыми руками. Мне необходимо было достичь успеха в новом деле вдобавок к моему уже существующему в Италии бизнесу, перегруппировать силы. Жизнь — это борьба. Я проиграл этот раунд, но продолжал сражаться.