Ив по-прежнему ценил драп с мануфактур города Седана, так называемую английскую фланель, которую изготавливали во Франции. Все это были базовые материи для метаморфоз. «Женщина в брючном костюме не похожа на мужчину. Благодаря строгому покрою, ее женственность, ее обольстительность, ее двусмысленность видны больше. Женщина-андрогин, равная мужчине в одежде, пользуется секретным оружием, которое принадлежит только ей — прежде всего макияжем и прической, чтобы одержать победу над изъянами. Если однажды нужно будет представить образ женщины 1970-х, это будет, разумеется, женщина в брюках».
Найти постоянство, молчание линий, перейти к основе, которая не меняется. Теперь Сен-Лоран хотел покончить с модой. Он больше не прятался за кулисами, чтобы пришпиливать булавками свои иллюзии. Он одевал повседневную жизнь по стопам Шанель. Его одежда была на мужчинах и женщинах, пришедших на дефиле. «Новое шоу Ива», — сообщил заголовок одной из английских газет. Эльза Перетти вся в белом. Франсуа и Бетти Катру в джинсах. Франсуа-Мари Банье. Новый Сен-Лоран хотел сам превратиться в одежду Высокой моды, чья самая большая роскошь — быть забытой. В Оране он мечтал увидеть, как его имя сияет огненными буквами. В Париже иногда он желал исчезнуть, стать анонимным, каким он никогда не был.
Но все же что-то мешало ему, что-то останавливало. Страх перед неудачей, который мучает его с 1958 года. «У меня никогда не было впечатления, что у меня в жизни были важные моменты… Просто я участвовал в более или менее важных ситуациях, но в них я всегда оставался в стороне», — утверждал он в 1958 году, стоя во главе крупнейшего в мире модного Дома
Чем больше проходило времени, тем больше страх утверждался в своих правах. Единственный способ избежать его — это все еще принадлежать ему. В двадцать один год Ив присоединился к царству обреченных, проглотив тот же яд, что позволял царствовать Диору, доставляя ему самые большие удовольствия и самые большие страдания. «Ив шалун, он лукав, как некогда господин Диор», — говорила одна из «бывших» с авеню Монтень, Мишелина Зиглер, которая присутствовала при первых шагах Ива, когда он оформлял витрины бутика. Но были и отличия. «Господин Диор был сдержанный человек. Он принимал себя таким, какой есть: толстый, гомосексуалист, суеверный. Единственной тревогой были его коллекции». Работавшая у Ива Сен-Лорана с 1962 года и ушедшая в начале 1970-х, после ссоры с Пьером Берже, она признала: «Господин Диор был задет войной и бедностью. Ему нравился буржуазный комфорт. Ив — человек без корней. Он один мог восстать против всех, он бескомпромиссен по отношению к своим творениям и в то же время более уязвим…» Единственное беспокойство Ива — это его собственное состояние. Продавщицы замечали врача, который приезжал для «уколов» хозяину. Он знал, что такое бесконечные сны, длившиеся секунду. Он любил книги, какие культурные люди находили идиотскими. Специалисты его утомляли. Ничто его не вдохновляло. Что-то его убивало. Он был всегда на грани!