Энергия хищника плохо переносила внезапную остановку. Казалось, что в 1978 году этот человек замер и бросил свою охоту, чтобы созерцать катастрофический результат чужой работы, искажавшей его стиль копиями. Все, что он создал, теперь обернулось против него, в виде крикливого дешевого фольклора, в виде ярких липких цветов в «стиле Сен-Лорана». «С этого времени он стал делать менее дерзкие, менее искренние вещи», — заметила Анна Павловски.

Этот человек потерялся и в своей собственной империи, а она росла день ото дня (продукции его марки в 1978 году было продано на 300 миллионов долларов). Он все спланировал, кроме одного: бизнес интересуют вещи хорошо продающиеся, а не сделанные с душой, живые. Его марка теперь была представлена дамам Персидского залива. Дневное платье, какое было продано в 1962 году за 2900 франков, продавалось вчетверо больше в 1977-м. Цена на платье, заказанное принцессой Востока, могло достигать 55 000 франков. Появились новые клиентки: жена султана Омана, женщины из Бахрейна, Кувейта, королева Иордании Нур, дочери короля Фейсала. Но при этом Элен де Людингаузен проявляла некоторую сдержанность в политике модного Дома Ives Saint Laurent: «Мы не заняли весь арабский рынок и не попытались забрать все заказы по свадьбам. Мы не вели себя как другие, у которых было только это».

Однако переход к новой стилистике произошел. Отныне «стиль Сен-Лорана», еще вчера связанный со свободой 1960-х годов — женщина в брюках, распространился на другое. Некоторые увидели в ювелирном флаконе духов «Опиум», который держался на шелковом золотом шнуре, подарок перед расставанием. «Он мог одеть весь мир, — говорила одна из бывших поклонниц, директор по маркетингу парижской фирмы. — И вот внезапно он повергает женщин в рабство, предлагая им веревку на шею. Супруги крупных функционеров позволили себя обмануть, но женщина, которая работает, обладает личностью, думает о своей жизни и нашла свой стиль, не согласится, чтобы ее помещали в гарем. А потом духи — это что-то интимное. Я никогда не пойму, зачем он это сделал? Он предал нас из-за денег. Он предал себя…» Жесткое суждение, его разделяли также женщины свободных профессий (юристы, хирурги), кто отныне, если даже и появлялся на вечеринках в смокингах от Rive Gauche, но предпочитал одеваться в других местах и находил, что мягкие бежевые костюмы made in Italy (Армани[700]) или неструктурированные легкие японские костюмы (Иссей Мияке[701]) успокаивали и веселили, тогда как Ив Сен-Лоран всегда предлагал блистать и выглядеть представительно. Однако среди его цветовых фейерверков из ярко-розовой тафты и зеленого муслина, расшитого золотыми розами, всегда была какая-нибудь молчаливая модель в дневном костюме, который выглядел гораздо элегантнее, чем все остальные платья. «Доломан из белой фланели. Бежевые брюки из габардинового хлопка, блузка цвета слоновой кости из крепдешина». Дыхание свободы среди строгих отшельников. Но к Сен-Лорану шли за красным, фиолетовым, и зал должен был потрескивать в огне красок, необходимы были блестки, пластины, бархат для восточных принцесс, чьи нефтедоллары лились на моду du luxe.