«Я знал вчерашний мир, я изменял его. Я предчувствовал эпоху, которая наступила», — признавался Ив Сен-Лоран, который теперь говорил о себе в прошлом, чтобы лучше ощутить себя в новой роли — чужестранца. А как иначе? Он мог и дальше царить, но знал, что мир окончательно изменился. Его сила состояла в том, что он продолжал мечтать о женщинах. Некоторые из них носили в своих платьях немного от него и от прошлой жизни. «Быть кутюрье — это значит наблюдать, воображать женщин во всех ситуациях. Что делает меня счастливым, так это видеть, как моя одежда живет на женщине, ей не обязательно быть красивой, потому что она уже очень элегантна».

На элитных вечеринках, где все женщины сверкали драгоценностями, дамы Сен-Лорана проходили легкой походкой, они были вне времени. Их заметили на балу в Венеции, который давал граф Джованни Вольпи в честь восемнадцатилетия своей племянницы. Террасы были охвачены плющом, а залы обтянуты камчатной тканью. Среди серебряных канделябров и букетов роз шествовали Бетти Катру, почти обнаженная в чайном платье из белого крепа; Элен Роша в шифоновом платье-футляре с воротничком из петушиных перьев. «Я благодарю Изабель Эберштадт[713] за то, что она так красива в платье, которое я сделал пятнадцать лет назад», — сказал Ив в конце вечеринки, посвященной запуску «Опиума» в Нью-Йорке.

В Нью-Йорке затуманенная голова ночного гуляки освежалась стаканом воды Perrier. Сплетни заменили информацию, частная жизнь стала зрелищем. В журнале Interview Трумэн Капоте рассказывал о своих имплантах, а Энди Уорхол — о «прекрасных мальчиках», замеченных прошлой ночью. В своем костюме от Сен-Лорана Бьянка Джаггер присоединилась к ним в ресторане Quo Vadis: она только что давала интервью журналу Look Magazine. Достоинство Ива было в том, что он не затерялся среди новой светской фауны, которая ничего не читала, восхищалась только собой, больше не одевалась, а «прикидывалась», находила все «классным» и для которой Виктор Гюго был сотрудником нью-йоркского кутюрье Хальстона, а «Касабланка» — хитом Донны Саммер (три миллиона дисков продано в 1977 году). Его сила — это еще и страдание, обрекавшее на одиночество. Ив понял раньше многих, став одним из инициаторов новой эпохи, разлаженность общества, где культура превращалась в «шоу», а ночью — в «бизнес», маргинальность — в «рынок», а мода — в зеркало этого общества. Общество больше не хочет ничего создавать, кроме собственного разрушения. «Я принадлежу к тому поколению и к тому миру, которые были посвящены элегантности. Я вырос в среде, очень привязанной к традиции. В то же время я старался многое изменить, потому что всегда разрывался между тягой к прошлому и стремлением к будущему, что звало вперед. Я думаю, так будет всегда, потому что знаю один мир и чувствую появление другого».