Этот человек, которого часто называли «старомодным», не был более современным, чем все остальные. Только лишь в мае 1993 года в английской редакции журнала Vogue была опубликована модная фотография с моделью, обнажившей одну грудь. Но Ив Сен-Лоран сделал это в свое время одним жестом, на мгновение отодвинув кусок ткани в день дефиле. Теперь это уже застывшая и медийная картинка. В 1993 году «прозрачной одежды» уже было полно, от Кельвина Кляйна до Анны Кляйн, от Зорана[877] до Карла Лагерфельда.

«Он страдает телесно. Но в нем есть изящество», — говорила одна его поклонница. Вот только вопрос: какой ценой? Он еще больше постарел, но доказал Figaro, что «последним денди» был не Уорхол, а именно он. Вероятно, он отождествлял себя с другим персонажем из прустовской саги «В поисках утраченного времени», с Эльстиром, художником, который «за отсутствием подходящего общества жил уединенно, необщительно, и светские люди считали это позой и невоспитанностью, соседи — сумасбродством, а его родные — эгоизмом и самомнением…»[878]. У Эльстира была «страсть к фиалкам». Ив Сен-Лоран украшал свой дом цветами так же, как Пруст когда-то покрыл стены своей комнаты пробковым деревом. Каждую неделю к нему приезжалала Ариэль Лемерсье, флористка цветочного магазина Arène, в своем маленьком белом фургоне «Экспресс», чтобы предложить ему модели сезона. «В Париже еще осталось несколько людей, которые придерживаются этой традиции». Среди его любимых цветов — лилии Касабланки, одни из самых дорогих цветов, вид очень крупной лилии в форме звезды, а также фрезии, нарциссы, садовые розы, тюльпаны охапками, кусты вишни. «Он так любит цветы! Иногда приходится его останавливать, — говорила флористка. — Когда его нет, цветы выбирает его дворецкий. Но случалось, что он требовал поменять ему букет только потому, что ему что-то не понравилось. Он ненавидит ноготки и желтые розы». В пяти минутах ходьбы от его дома, в магазине Лилианы Франсуа на улице Гренель, куда его привозил водитель, он сам выбирал цветы и отсылал их своим друзьям. «Он всегда немного погружен в свои мысли, но он знает, чего хочет. Он может оставаться в созерцании в течение четверти часа. Он смотрит и, наконец, влюбляется». У него никогда не было при себе денег, но все находились под чарами его обаяния, его вежливости, о чем говорили первые швеи, кто с ним работал, кто обслуживал. Ему не было необходимости прибегать к власти и авторитарности. «Кутюрье, мы их часто видим, как они появляются и исчезают! Некоторые отдают приказы совсем недружелюбно… А его ты не смеешь разочаровывать». Но за пределами этой территории не было никакого спасения, он был брошен на безжалостную арену публичных взглядов, они осуждали его, наблюдали за ним, преследовали и видели в нем только пожилого джентльмена, кого сопровождал медбрат.